Дэниел спрыгнул с подоконника и вернулся в комнату. Тайги все еще спал, что было впрочем-то и неудивительно, учитывая наличие в его голове кошачьих мозгов.
«Спит да ест, ест да гадит, гадит да спит, – Дэниел фыркнул. – Был никчемным животным, стал никчемным человеком».
Почувствовав жажду, Дэниел покинул комнату и двинулся на кухню. По дороге он заглянул в гостиную, отец все еще спал, впрочем, по воскресеньям он всегда долго спал. В отличие от матери, которая, судя по звукам, доносившимся из кухни, уже была там и готовила завтрак. Дэниел принюхался. Баранья похлебка! Его любимая! Дэниел мысленно облизнулся. С горохом, перловкой, капустой и много еще чем.
«Чертово кошачье тело», – на Дэниеля снова накатила волна ностальгии по прошлому, в котором ему ничто не мешало съесть пару наваристых тарелочек вкусной похлебки.
Дэниел вошел на кухню. Запах похлебки щекотал ноздри и будил аппетит.
– Привет, Тайги, – сказала Мэри, заметив кота. Грустная полуулыбка появилась на ее лице. Дэниел присмотрелся, глаза матери были потухшими. Под глазами появились темные круги. Веки казались слегка припухшими. Что-то кольнуло в груди Дэниела. Жалость к матери тихой, крадущейся поступью попыталась скользнуть в сознание, но тут же была выгнана. Дэниел ненавидел, когда его жалеют, ненавидел он жалеть и других.
– А я похлебку готовлю. Дэниел ее очень любит, – Мэри вздохнула и смахнула выступившую на глазу слезинку. Отвернувшись от кота, она принялась помешивать ложкой варево, то и дело всхлипывая.
«Толку от того, что люблю», – Дэниел приблизился к тарелке с водой и склонил над ней голову. Утолив жажду, он с сожалением посмотрел на плиту, откуда несся такой желанный аромат, затем посмотрел на тарелку с кошачьим кормом, стоявшую возле тарелки с водой.
«Ни один корм не сравнится с похлебкой, особенно такой, которую готовит… готовит ма… К черту сантименты», – Дэниел фыркнул, прогоняя грусть из сердца, после чего с ненавистью взглянул на кошачий корм и вышел из кухни. В коридоре он едва не столкнулся с отцом. Тот в одних трусах и майке шел на кухню.
Заметив отца, Дэниел замер. Но ступор прошел быстро, едва он вспомнил вчерашние отцовские пинки. Хвост плетью метнулся в сторону. Лапы прижались к полу. Тело сжалось и превратилось в пружину, готовую незамедлительно выстрелить и бросить тело вперед, прочь от опасности. Дэниел почувствовал, как крупная дрожь начала сотрясать его тело. Дыхание сорвалось. Дэниел не выдержал напряжения, зашипел, ощетинил шерсть на спине и рванул в свою комнату, едва не сбив с ног отца.
– Пришибленный кот! – понесся ему вслед крик отца. Через мгновение над головой Дэниеля просвистел тапочек, врезавшись в дверь ванной, он отлетел к спальне, на полу которой и замер подошвой кверху в оцепенении, боясь шевельнуться, дабы не привлечь к себе лишнего внимания и снова не отправиться в головокружительный полет по просторам хозяйской квартиры.
«Сам ты пришибленный, – подумал Дэниел, влетая в свою комнату. – Нормальные тапочками не бросаются, даже в животных».
Оказавшись в комнате, Дэниел запрыгнул на кровать и лег головой к двери, так, на всякий случай: люди странные существа, никогда не известно, что им может взбрести в голову в ту или иную минуту. Но нет, погони не было. Дэниел перевел дух и оглянулся, затем еще раз. Что-то ему показалось странным. В комнате явно что-то изменилось с того времени как он ушел на кухню.
«Ну, конечно же! – догадался Дэниел. – Тайги куда-то подевался. В спальню, наверное, перебрался? Ну и черт с ним. Моя кровать. Пусть к себе в корзинку лезет. Как раз его размер».
Дэниел зафыркал, затрясся и перекатился на другой бок. Успокоившись, он положил голову на передние лапы и закрыл глаза.
Тихое, даже робкое мяуканье, сродни тонкому писку, коснулось ушей Дэниела. Не будь у него острого кошачьего слуха, он бы его ни за что не услышал. Дэниел поднял голову и прислушался, пытаясь понять, где находится источник звука. Мяуканье неслось с балкона. Дэниел поднялся и посмотрел на балкон. Кроме неясного темного пятна, проглядывавшего сквозь штору, больше он ничего не увидел. Дэниелу стало любопытно. Он спрыгнул с кровати и побежал на балкон. Ушей снова настигло мяуканье. На это раз это было не то тихое мяуканье, которое он слышал ранее. Нет, это мяуканье издавал кто-то другой. Дэниел сразу понял это, когда услышал это громкое, недовольное горловое мяуканье. Любопытство начало сильнее терзать Дэниеля.
Скользнув под шторой и тюлью, Дэниел выскочил на балкон и замер, пораженный увиденным. На узком подоконнике на коленях стоял Тайги и издавал едва слышимый писк. Верхняя часть тела его оказалась тесно прижата к подоконнику, зад был приподнят, пальцы рук царапали дерево подоконника. На лице застыло страдальческое выражение. Вид Тайги выражал покорность, смирение и даже некое заискивание перед тем, вернее той, которая завладела его вниманием. Это была белая красавица вдовы Дженкинс, кошка Куини. Куини сидела чуть дальше на подоконнике и наблюдала за воробьями, прыгавшими по веткам берез. Тайги она, казалось, совершенно не замечала, лишь изредка бросала в его сторону недовольный взгляд.
«Как ты только забрался туда, дубина, – подумал Дэниел, заметив Тайги на слишком тонкой для человеческого тела полоске подоконника. – Ты же свалишься, дурья твоя башка».
– Эй, ты чего туда забрался? – донесся снизу чей-то крик.
– Дэниел? Дэниел Макмилан? Ты что вытворяешь? Разбиться хочешь? – послышался еще один.
«Придурок, слезай оттуда! Ты чего меня позоришь?!» – заорал Дэниел внутри кошачьего тела.
Недовольный кошачий визг взорвал балкон, заставив вздрогнуть Тайги и отвлечь от воробьев Куини. Кошка отвернулась от улицы и посмотрела на возмутителя спокойствия. Заметив Дэниеля, она встала на все четыре лапы и зашипела, затем развернулась и скрылась на балконе вдовы Дженкинс.
Дэниел зашипел кошке вдогонку, выскочил с балкона и принялся бегать по квартире, оглашая ее воплями, чтобы привлечь внимание родителей. Только они могли забрать того идиота с балкона, иначе тот обязательно свалится во внутренний дворик, разобьется к чертовой матери, перед этим здорово опозорив Дэниела.
«Тайги сошел с ума! Он хочет прыгнуть с балкона! Уберите придурка с балкона!» – кричал Дэниел, бегая по квартире.
Кошачий визг метался из комнаты в комнату, бился о стеклянные плафоны на люстрах, падал на пол и с новыми силами устремлялся к потолку.
Из гостиной выбежал Эван Макмилан, на ходу стаскивая тапочек с ноги, за ним из кухни показалась перепуганная Мэри Макмилан.
– Какого ты разорался?! – завопил Эван Макмилан, замахиваясь тапочком.
– Тайги, что случилось, малыш?! – воскликнула Мэри Макмилан. Тапочек понесся по воздуху в сторону визжащего Дэниела. Но тот, наученный горьким опытом, не стал дожидаться, пока тапочек настигнет его, бросился бежать в свою комнату, ни на секунду не прекращая вопить. Эван стащил с ноги второй тапочек и побежал за котом. За ними устремилась и Мэри.