Оказавшись в комнате, Дэниел понесся на балкон, надеясь, что кот в человеческом теле все еще там, а не лежит со сломанной шеей на зеленой траве внутреннего дворика.
Тапочек успел настичь Дэниела в тот самый момент, когда он готовился проскочить под шторой. Вонзившись стрелой в пушистый кошачий зад, он заставил Дэниела врезаться мордой в порог двери, ведущей на балкон. Дэниел охнул и растянулся на полу. Звезды засверкали перед его кошачьими глазами. Острая боль раскаленной иглой вонзилась в его сознание. Дэниел попытался подняться, но какая-то неведомая сила схватила его за шкирки и подняла в воздух.
До помутневшего сознания Дэниела донесся крик Мэри. Дэниел собрался, было, уже проститься с жизнью, когда неведомая сила вернула его на пол, вслед за этим раздались чертыхания Эвана Макмилана и стон Мэри Макмилан.
Зрение начало возвращаться к Дэниелу. Он поднял голову и увидел, как Эван Макмилан кинулся на балкон, схватил сына за шею и стащил с подоконника.
– Ты что надумал, мать твою?! – орал Эван Макмилан, вталкивая Тайги-человека в комнату. Тот что-то визжал, пытался отбиваться, но хорошая затрещина заставила его умолкнуть.
– Людей решил насмешить?! – Эван Макмилан толкнул Тайги-человека, и тот растянулся прямо у ног Мэри. – Еще раз такое увижу, пеняй на себя! – Эван Макмилан дал еще одну затрещину сыну, после чего хорошенько выругался и вышел из комнаты.
Мэри опустилась на колени и погладила сына по голове.
– Что ж ты надумал, Дэни? – Мэри всхлипнула, закусила губу и расплакалась. – Неужели хотел броситься с балкона? А обо мне ты подумал? Как же мне жить после этого?
Тайги вжался в пол у ног Мэри, ошалело вращал глазами и тихо попискивал. Мэри подняла его на ноги и помогла добраться до кровати. После вернулась к балкону и взяла на руки кота.
– Тайги, малыш, так вот почему ты так кричал? – Мэри провела рукой по спине кота. – Ты просто хотел сообщить нам о Дэни. Малыш, как же тебе больно должно быть, – Мэри вытерла слезы с глаз и погладила кота по голове. – Бедный Дени. Его ни на секунду нельзя оставить одного. Бедняга, он даже не понимает, что хотел совершить.
«Да ничего он не хотел совершить, – подумал Дэниел, приходя в себя. – Кастрировать надо было кота, тогда не было бы таких проблем», – Дэниел вздохнул. Рука матери снова коснулась спины, после чего оставила его в покое.
Мэри положила кота на кровать возле сына и вернулась к балкону, закрыть балконную дверь, после чего бросила взгляд на сына, смахнула с глаз слезу и вышла из комнаты.
Дэниел посмотрел на Тайги. Тот успокоился. Лежал тихо, только изредка тишину комнаты тревожило его сопение.
«Довольно с меня этого придурка. Устал я от боли и от летающих тапочек. При первой же возможности сбегу из дома, туда, где никто меня не найдет. Подальше от людей. Кроме как причинять боль и страдания другим, они больше ни на что не способны. Прочь, прочь отсюда, туда, где только вереск колышется, да ветер среди диких холмов стонет», – Дэниел соскочил с кровати и выбежал в коридор.
«Открыл бы кто входную дверь», – Дэниел приблизился к входной двери и остановился. Деревянная, покрытая тонким слоем лака, с двойным замком и защелкой. Нет, такую без помощи со стороны ни одному коту даже с человеческим разумом не открыть.
Дэниел постоял под дверью, будто ждал, что она сама распахнется и выпустит его на свободу. Но дверь была безучастна к кошачьим желаниям. Словно холм над путником возвышалась она над котом, поблескивая своим одним глазом-глазком.
Дэниелу ничего не оставалось, как нырнуть под кухонный стол, в полумраке которого и дожидаться подходящего для побега момента. Шанс представился довольно скоро. Мэри, хлопотавшая на кухне, вдруг решила вынести мусор. Взяв кулек с мусором, она открыла входную дверь и вышла за порог квартиры.
Дэниел почувствовал, как сильно забилось кошачье сердечко в груди. Он поднялся с пола и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к входной двери. Дэниелу стало страшно. Всю свою жизнь он провел в этой квартире и теперь вот собрался покинуть ее. Навсегда. Навсегда?! Дэниел почувствовал, как его тельце задрожало. Здесь, в квартире, у него был кров, было тепло и не надо было думать о пропитании. А там, за порогом, его ждет неизвестность. Возможно еще большие страдания, чем здесь.
Едва Дэниел вспомнил о страданиях, о летающих по воздуху тапочках и недавнем столкновении с балконным порогом, страх начал тонуть как снег под лучами солнца. Дэниел приблизился к двери и выглянул наружу. Если он не сделает это сейчас, то не сделает никогда. Сейчас вернется мать, и дверь снова окажется такой же неприступной, как и прежде. Спуститься к мусорному баку и выкинуть пакет с мусором – много времени не надо.
«Или сейчас, или никогда. Или пинки и тапочки в квартире, или свобода и уединение среди пустошей».
Дэниел прислушался. Внизу скрипнула дверь, ведущая в подъезд. Никак мать возвращается.
«Или сейчас, или никогда. Сейчас!» – Дэниел протиснулся в проем и метнулся к деревянному ящику, примостившемуся у соседской двери.
Спрятавшись за ящиком, Дэниел прижался брюхом к холодной плите пола. В голове стучали молоточки, тело подрагивало от напряжения, хвост дернулся в сторону, словно желая выдать местонахождение кота, но тут же, следуя мысленному усилию, вернулся за ящик и обвился вокруг кошачьего тела.
На первом этаже послышались шаги. Кто-то прошагал по площадке и начал подниматься по ступенькам. Звук шагов послышался в пролете между первым и вторым этажами. Сомнений в том, кому принадлежали шаги, больше не оставалось. Мэри Макмилан возвращалась с улицы. Звук шагов раздался совсем рядом. Дэниел выглянул одним глазом из-за ящика. На ступеньках, ведущих на второй этаж, показалась худощавая фигура матери. Дэниел вернул голову за ящик и замер, малейшим шорохом боясь выдать свое местопребывание. Скрипнула входная дверь. Раздался щелчок, и Дэниел остался на площадке один. Тишина водопадом обрушилась на Дэниела. Дэниелу казалось, что он никогда прежде не ощущал такую мрачную, давящую на сознание тишину. В какой-то миг ему захотелось вернуться в квартиру, но он подавил панику усилием воли, выбрался из-за ящика и начал спускаться вниз по ступенькам.
Оказавшись на первом этаже, Дэниел не спеша приблизился к выходу из дома. Выглянув наружу, Дэниел зажмурился, так как яркие солнечные лучи пробежались по его телу, резанули по глазам и продолжили движение дальше.
Дэниел открыл глаза. В нескольких метрах от него виднелся небольшой участок асфальтированной дорожки, а за ним раскинулся внутренний дворик. С левой стороны виднелся сеточный заборчик, где-то за ним должна была проходить дорога.
Парочка старушек сидела на лавочке, одной из нескольких подпиравших массивную кирпичную стену трехэтажного дома напротив. Старушки о чем-то живо беседовали, то и дело поглядывая на второй этаж противоположного дома. Их взгляды были настолько целенаправленны, что Дэниел даже не сомневался, что является объектом их наблюдения.