— В путь! — со смехом крикнула Эрмин. — Я проголодалась!
Облачившись в пальто со складками, молодая женщина сияла от радости. Ничто не омрачит предстоящих часов. Ее удивляло лишь то, что ее так сильно влекло к Овиду Лафлеру.
«Что-то я чересчур нервничаю в последние дни. Господи! Как я могла хоть на миг сравнить его с моим Тошаном?!» — твердила она, обещая больше не поддаваться надуманной привлекательности этого скромного миража.
Тем же вечером в Валь-Жальбере
К ужину Лора надела длинное вечернее платье, купленное в Шикутими, ее очаровали изящество кроя и ткань — фиолетовый муслин. Капризный Луи был в светло-сером вельветовом костюме. Устроившись на диване, мальчик уже сладко зевал. Жослин также надел костюм, он был тщательно причесан и выбрит.
В большом ярко освещенном доме царило чудесное тепло. Мирей накрыла на стол — всего три прибора, но зато серебро и тонкий фарфор.
— Какая тишина! — заметила Лора, разглядывая свое отражение в зеркале, висевшем в простенке между окнами.
— Хочешь, поставлю пластинку? — спросил Жослин. — Одну из французских новинок, которые ты рвалась послушать?
— Нет, эти пластинки для Эрмин.
— Хочу рождественские песни, — потребовал Луи. — Прекрасная елка и божественное дитя!
— Во всяком случае, божественное дитя — это не ты, — отрезал отец. — Мне надоело видеть твою кислую физиономию. Мы с мамой очень рады, что ты с нами. Так что улыбнись нам!
Гладя светлые волосы сына, Жослин подумал о Кионе. Он скучал по своей девочке. Конечно, он редко говорил с ней, но даже просто видеть ее и слышать ее голос было огромным счастьем. Лора подошла к нему. Для своих сорока четырех лет она была поразительно красива. Серьги со стразами и такое же ожерелье усиливали матовое сияние кожи. Светлые локоны с платиновым отливом подчеркивали безупречный овал лица и сверкающие сапфирового цвета глаза.
— Лора, ты великолепна!
— Спасибо, Жослин! С годами ты становишься все более галантным.
Она рассмеялась, польщенная, счастливая тем, что нравится обаятельному мужчине — своему мужу.
— Если господа готовы, то можно подавать на стол, — провозгласила Мирей. — Суп-пюре готов…
Не успела она договорить, как все лампы и электрические гирлянды погасли. Если бы не рдеющий огонек в печи, темнота была бы полной.
— Что случилось? — забеспокоился Жослин. — Ведь сейчас нет бури?!
— Мирей, зажги свечи! — воскликнула Лора. — С тех пор как мы поселились здесь, я не припомню неполадок с электричеством. Мне это не нравится.
— Явно должно быть какое-то объяснение! — произнес муж.
— Мама, мне страшно! — захныкал Луи, боявшийся темноты.
Экономка, чиркнув спичкой, зажгла свечу. Лора взяла сына на руки, чтобы успокоить.
— Смотри, Луи, вот уже светлее. Мирей сейчас зажжет свечи повсюду.
— А я проверю пробки! — объявил Жослин. — Я, конечно, не слишком разбираюсь в этом, но Арман показывал мне, как функционируют эти новомодные штуки.
— О да, и правда новомодные! — вставила экономка. — Электрический ток — это просто отлично, кругом светло, но если что-то ломается, тут уж умничать бесполезно…
Когда зажгли дюжину свечей белого воска, стало наконец почти так же светло, как прежде. Успокоившийся Луи разглядывал рождественскую елку, украшения на которой при свечах заиграли новыми красками.
— Елка стала еще красивее! — заявил он. — Мама, видишь, как все сверкает!
Лора кивнула, обнимая сына, и придержала мужа за рукав.
— Прошу, останься с нами! — умоляющим тоном сказала она. — А что, если эти перебои со светом — ловушка?.. Мы здесь одни. Маруа в Робервале. Вдруг вокруг дома бродят те люди, которые напали на Эрмин?
— Да нет, собаки бы залаяли. Лора, не тревожься из-за пустяков. Мне кажется, что старушка — фабричная динамо-машина — приказала долго жить. Завтра или в понедельник Жозеф ее починит. Может, даже сегодня вечером, если Маруа уже вернулись.
— Господи, нельзя же провести рождественский ужин в таких условиях! — воскликнула Лора. — Вот ведь не везет. Тошан прибыл специально к Рождеству, так мне пришлось отправить туда чуть ли не все праздничные припасы, а теперь извольте — повсюду темень. Это уж слишком!
Она чуть было не расплакалась, но к ее разочарованию примешивалось вполне конкретное дурное предчувствие, вынуждавшее ее цепляться за руку мужа.
— Не уходи, если ты пойдешь в погреб, на тебя могут напасть. Лучше поднимись и захвати мой револьвер.
Луи услышал последнее слово. Он прижался к матери.
— Мама, мне страшно! — воскликнул он.
— Ну перестань, ты же маленький мужчина! — воскликнула Мирей. — Тут нечего бояться. Идем со мной в кухню, зажжем новые свечи. Поужинаешь с родителями, после десерта пойдешь спать. А завтра утром найдешь под елкой подарки.
Экономка увела ребенка. Лора дрожала от страха.
— Жослин, говорю тебе, то, что происходит, ненормально. Проверь все окна и входную дверь, и дверь в погреб тоже. Мне очень тревожно.
Растроганный слабостью жены, Жослин нежно обнял ее и осторожно поцеловал в лоб. К великому удивлению, она его не оттолкнула.
— Лора, дорогая, ты напоминаешь мне ту юную девушку, которая в страхе бросалась ко мне, стоило в лесу хрустнуть ветке, — ласково сказал он. — Люди испокон веков боятся темноты, но тебе ведь приходилось жить в хижинах без электричества, мы проводили там ночи при свете тлеющих углей.
— Я всегда интуитивно чувствовала опасность, — убежденно ответила она.
Жослин, покачав головой, хотел было отстраниться, но Лора вцепилась в него изо всех сил.
— Веди себя разумно, — сказал он. — Я с тобой. Мы поужинаем, а потом я схожу посмотрю, не вернулись ли Маруа. Жозеф и Арман не откажутся осмотреть электропроводку. Согласна?
— Да, но мне хотелось, чтобы ужин сопровождался музыкой, а теперь ничего не выйдет.
— Кстати, Лора, еще цела губная гармошка, на которой я играл по вечерам в Труа-Ривьер, в нашем гостиничном номере. Я бережно сохранил ее, ведь она свидетельница нашей любви.
Лора мило улыбнулась, но в глазах ее стояли слезы. Жослин погладил ее плечи сквозь тонкий муслин. Он вкрадчиво спросил:
— А как насчет рождественского перемирия? Это такая пытка — спать рядом и не прикасаться к тебе.
— Я — за, — лукаво шепнула Лора.
Роберваль, авеню Сент-Анжель, в тот же вечер
Едва войдя в дом на авеню Сент-Анжель, Эрмин сменила свое элегантное бархатное платье на более простой костюм из голубой шерсти и распустила волосы. Она помогла Тале приготовить ужин из разнообразных блюд. Рагу по-индейски соседствовало с бутербродами с икрой, а фуа-гра — с пирогом с патокой, который Мирей испекла утром.