Тангейзер оглянулся. У входа в переулок стоял Грегуар, пытавшийся сдержать собаку. Он поманил мальчика к себе. За его спиной выстроились в ряд с пращами, дубинками и ножами подростки – парни и девушки. Подняв голову, рыцарь увидел их силуэты на фоне звезд.
– Твои товарищи не знают о моих намерениях, и вид у них решительный, – сказал он Инфанту.
– Дети Кокейна! – крикнул Гриманд, и его голос был подобен грому. – У нас новый брат!
– Два брата, – поправил его иоаннит. – Со мной мой юный друг Грегуар, которому я обязан не только жизнью.
– Убийцы Поля… А я всё гадал. – Король Кокейна снова повысил голос. – У нас два новых брата! Храбрый Грегуар. И Матиас Тангейзер, известный своей беспощадностью и жестокостью!
Затем Гриманд снова повернулся к рыцарю:
– Веревки жгут меня сильнее ожогов.
Матиас опустил спонтон на землю, снял с арбалета стрелу и положил его рядом с пикой. Потом он ухватил толстую щепку, торчащую из бедра слепого гиганта, левой рукой уперся ему в ногу, выдернул щепку и бросил в костер. Гриманд не издал ни звука. Из его раны потекла струйка крови.
– Я упал на башню, – рассказал гигант. – Единственное, для чего она пригодилась. Если не считать, что размазала по земле несколько ополченцев.
– У тебя лук Алтана Саваса, – сказал ему госпитальер.
– Малыш Кристьен не позволил его забрать. Слепой лучник. Это поэтично, сказал он.
– Я удивлен, что ты смог взять его у Алтана.
– Турок убил шестерых наших.
– Вы легко отделались.
– Признаю, мне повезло. Одно мгновение, не больше, и он бы меня прикончил. Странно, да? Одно мгновение, и все эти сердца по-прежнему бились бы.
Гриманд подбородком указал на разбросанные по двору тела, видеть которые он больше не мог.
– Сколько сердец ты сегодня остановил, шевалье? – поинтересовался он.
– День еще не закончен.
– Ты не из тех людей, что оставляют подсчеты Богу.
– Скажу лишь, что немногие из них окажутся у Его врат.
– И все же, удовлетвори любопытство слепого лучника.
– Сорок пять – с тех пор, как я проснулся.
– Силы Небесные! Бедный Поль!
Тангейзер разрезал веревки на руках короля Кокейна и протянул кинжал Грегуару.
– Отрежь мяса пожирнее и поешь.
Гриманд встал и со стоном распрямил затекшее тело.
– Я возьму лук и колчан, – сообщил ему рыцарь.
– Мне они без надобности.
– Не шевелись.
Матиас снял оружие через голову великана.
– Я бы и кольцо взял, – добавил он. – Оно у тебя на пальце.
– Я не помню, на какой руке, – вздохнул слепой.
Гриманд нащупал кольцо для стрельбы из лука, снял его и протянул иоанниту.
– Для человека, жена которого в руках свиньи, ты не особенно волнуешься, – заметил он с усмешкой.
– Тут найдется женщина, умеющая обращаться с иглой? Нас обоих нужно немного заштопать.
– Это подождет. Гуго! Ты жив?
Головы местных жителей повернулись в одну сторону, затем в другую. Ответил сутулый мужчина средних лет:
– Его тут нет. Некоторых подстрелили на крыше, и они еще там.
– Ноэль! – позвал тогда Гриманд.
– Ноэль мертв, – вздохнул все тот же мужчина.
– А ты кто? Андре? – не сразу узнал его Инфант. – Скажи Юхан, что ей придется поработать иголкой. И принесите мне ножи. А еще стулья. И не говорите мне, что бочонок пуст, – иначе пожалеете!
Они наполнили желудки лучшими кусками свинины и превосходным вином. Благодаря Грегуару лысая собака ела вместе с ними, хотя свора других дворняг, появившаяся словно из ниоткуда, тщетно выпрашивала кусочки у божества с раздвоенной губой.
– Значит, Карла была жива и невредима, когда ты видел ее в последний раз? – спросил Матиас Гриманда
– Как раз перед тем, как мне выжгли правый глаз, – ответил тот.
При мысли о том, что пришлось видеть его жене, Тангейзер поморщился.
– Ее лицо – последнее, что я видел в жизни, – добавил король Кокейна. – Если учесть, что мне удавалось обманывать бледную кобылу дольше, чем я того заслуживаю, то за это стоило лишиться глаз.
– А что еще ты заметил, когда наслаждался ее видом?
– Если не ошибаюсь, Бернар Гарнье у нее на коротком поводке.
Рыцарь задумался.
– Отличная идея, – наконец произнес он.
– Ага. Кто бы мог подумать, что у нас будет что-то общее с этим большим придурком.
Тангейзер рассмеялся. Гриманд подхватил его смех, но боль от ожогов заставила его умолкнуть.
– Она что-нибудь сказала? – продолжил расспросы Матиас.
– «Алис со мной».
– И что это значит?
– Это значит, они убили мою мать.
Иоаннит промолчал, погрузившись в собственные воспоминания.
– Я был бы благодарен, если бы ты поберег свою жалость для кого-нибудь другого, – сказал Гриманд из своей тьмы.
– И не надейся.
– Хорошо. Потом они бежали. Они победили нас, но не покорили – и понимали это.
– С ними был Малыш Кристьен?
– Да. Идея была не его, но именно он приказал меня ослепить.
Каждая гримаса, каждое слово короля воров мучительной болью отзывались в его разорванных нервах. Он ничем не выдавал своих страданий, кроме приглушенных стонов, но Тангейзер видел, что ожоги доводят его до безумия. Ему приходилось наблюдать за обожженными людьми, например за Ле Масом на залитых кровью развалинах форта Сент-Эльмо. Не выдерживали даже самые стойкие, со стальными нервами. Гриманд был уже на грани. Из кармашка, пришитого к внутренней поверхности ремня, госпитальер вытащил камень бессмертия.
– Проглоти и запей вином, – сказал он своему новому другу. – Вкус горький, но стоит потерпеть.
Он вложил мягкий золотистый шарик в ладонь Гриманда.
– Что это? – Гигант покатал шарик между большим и указательным пальцем.
– Камень бессмертия. Зелье моего изготовления, но изобретено оно Петрусом Грубениусом на основе открытий Парацельса.
– Да, да. Но как он действует?
– Он откроет тебе путь в мир чистого духа.
– Моя мать всю жизнь открывала мне этот путь, а я игнорировал ее советы. Что в нем?
– Бренди, лимонное масло, чешуйки золота…
– Ого!
– Но по большей части сырой опиум.
Гриманд кинул шарик в рот и запил вином.