– Я на месте… – сообщила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Налево и до конца дома…
Женщине могло быть и тридцать, и сорок пять – она была невысокой блондинкой, светлые волосы были средней длины и торчали в беспорядке из-под шапочки, фигура не тощая и не полная, обычное, ничем не запоминающееся лицо. Национальность ее тоже определить было невозможно…
– Направо. До группы машин.
Она пошла направо. Группа молодых подонков, тусующихся здесь же, скептически осмотрели ее, и кто-то даже присвистнул, но больше ничего. Она была слишком дешево одета, чтобы грабить, и слишком стара, чтобы попытаться изнасиловать. Хотя для двадцатилетнего и тридцать лет уже возраст.
– Дом слева видишь?
– Да.
– Знак на стене. Подъезд справа.
Она пошла, повинуясь бестелесному голосу в телефоне. Один из польских тусовщиков толкнул локтем другого.
– Знаешь ее?
– Не…
– К Густику пошла…
– Та еще курва…
Женщина тем временем подошла к зданию. Увидела небрежно нарисованную латинскую букву И – первая буква ее имени. Буква была нарисована криво, она посмотрела, куда указывают ее концы, порылась в земле – и нашла ключи от подъезда и квартиры…
Подъезд справа…
Подъезд встретил ее запахом мочи и польского бигота. Номер квартиры был напечатан на ключе, она поднялась на последний этаж многоэтажки. На двери – точнее, не на двери, а справа на стене – была та же буква. Она открыла дверь и скользнула в квартиру, прислушиваясь…
Нет, тихо.
В квартире почти не было мебели. Типично советская планировка, такая же у нее была в Вильнюсе. Пройдя в гостиную, она увидела два стола, матрацы. Напрягаясь изо всех сил – она была сильная, но не настолько, чтобы делать мужскую работу, – она сдвинула столы, постелила на них матрац, чтобы создать удобную снайперскую позицию. Где винтовка – ей не сказали, она должна была догадаться сама, по всей видимости. Каблуком она начала простукивать пол и почти сразу нашла. Цепляя старые паркетины и почти сорвав ногти, она расшатала одну и достала. Потом вторую.
Винтовка ждала ее в пластиковом жестком чехле. Эту винтовку она впервые увидела несколько дней назад на стрелковом полигоне в Польских Карпатах и сразу же полюбила ее. Триста тридцать восьмой полуавтомат «LA-13» чешской фирмы «Luvo», самый доступный полуавтомат в этом калибре. Конечно, качество не то, что у известных американских и тем более германских производителей, но она понимала, почему выбрана именно эта модель. Американское производство исключалось начисто, германский «Albert arms», видимо, тоже, а полуавтоматов в триста тридцать восьмом «Лапуа Магнум», самом известном калибре дальнего действия, не производил никто. На обычную оптику «Schmidt&Bender» с тридцатидвухкратным максимальным увеличением сверху было надето нечто, что походило на ночной или термооптический прицел, но не являлось им. Игрушка называлась «Thales Sagittarius» и представляла собой продвинутый баллистический компьютер и устройство, способное заменить снайперу наводчика, одновременно. Эти устройства только начали закупаться наиболее продвинутыми армиями стран НАТО, и на их использование пошли сцепив зубы, но иного выхода не было.
Винтовка была достаточно тяжелой – тяжелее, чем спортивная винтовка, с которой она начинала карьеру. Убедившись, что винтовка не повреждена, она перенесла ее на стол и поставила цевьем на одеяло, которое она скрутила в форме валика. Затем она взяла магазин и аккуратно, одну за одной, вставила в него три патрона производства самой «Lapua» с пулями весом в двести пятьдесят гран. Магазин вмещал и больше патронов, но больше ей не было нужно. Трех более чем достаточно.
Винтовка заряжалась точно так же, как «М-16», – она вставила магазин в приемник (и то и другое были вдвое больше, чем у обычных пехотных винтовок) и дослала до щелчка. Затем оттянула назад рукоять перезаряжания и отпустила. Первый патрон вошел в патронник…
Она соскользнула со стола. Подошла к окнам, отодвинула фрамугу. Суть плана в том, что ни одна служба безопасности не ожидает выстрела на таком безумно большом расстоянии, тем более в городе. Город для снайпера – настоящий ад. Лабиринт домов разной высоты, улиц и проулков. Машины, движущиеся по улицам с разным направлением и скоростью. Открытые окна и восходящие воздушные потоки тепла от домов. Перепады высот, без которых в городе не обойтись. Все это делает снайперский выстрел безумно трудным делом, лучше даже не пытаться. Конечно, если у тебя нет баллистического компьютера, который возьмет на себя все расчеты. И патрона триста тридцать восемь «Лапуа», который сохраняет сверхзвуковую скорость и на тысячеметровой дистанции…
Вернулась на свое место. Включила самотестирование прицела… на обычной линзе оптики начали появляться значки…
– Ты на месте?
– Да.
– Что видишь?
– Пока ничего.
– В квартире все нормально?
– Да.
– Сообщи, когда будешь готова.
Она усмехнулась. Несколько лет назад в разбуженном революцией Киеве – ее почему-то назвали «Революция гiдности», то есть достоинства, хотя это был обычный мятеж молодежи и маргиналов, – никто и не подумал подозревать выбегающую из гостиницы «Украина» журналистку с литовской аккредитацией и надписью «Пресса» на бронике. Хотя она только что убрала двадцать семь человек. Аккредитация была настоящей, ее посоветовала сделать подруга, которая и обучила ее ремеслу, – профессия журналистки позволяет путешествовать, встречаться с разными людьми и задавать вопросы. Подруга, выжившая в будённовской больнице под огнем снайперов «Альфы», погибла в Чечне семнадцать лет назад. Погибла глупо – пьяная русская солдатня на фильтре то ли что-то заподозрила, то ли просто хотелось над кем-то поглумиться – короче, они ее несколько дней насиловали, а потом застрелили. Скорее всего, они даже не поняли, кого им удалось взять, – для них она была просто бабой, с которой можно не церемониться.
Сама она с тех пор зареклась ездить на войну, но поехать все-таки пришлось. По злой насмешке судьбы ей пришлось воевать в рядах тех, кого она выцеливала холодным февральским днем на улицах Киева – в отрядах Правого сектора. Она бы предпочла не делать этого, но выбора у нее тогда не осталось. Она честно отвоевала полгода, днем работая, ночью – тоже работая, но уже по другой специальности, увеличила свой счет на тридцать семь, побывала под обстрелом «Града», заработала венерическое заболевание и с тех пор ездить на войну зареклась повторно. Но… говорят, что ворона тоже много от чего зарекалась…
В поле зрения прицела появилось изображение прицельной сетки, неожиданно четкое…
– Готова.
– Дальность тысяча триста семь. Пять градусов.
Одной из особенностей этого прицела было то, что он мог передавать изображение в поле прицела на командный пункт в режиме реального времени. Это была технология, отработанная на беспилотниках, но снайпер был лучше тем, что практически никогда не давал случайных жертв. Побочного ущерба то есть.