– А что, этот Захаров действительно такой свирепый и кровожадный? Вы его допрашивали?
– Да я бы и рад, только он пропал.
– Как пропал?! И этот?!
– Да, буквально через неделю после исчезновения Олега.
– Надеюсь, не из того же спортивного клуба?
– Нет, жена говорит, что Захаров ушел, как обычно, утром на работу, а когда она позвонила ему в обед, он уже не отвечал, а вечером не пришел домой.
– Она подала заявление об исчезновении?
– Разумеется! Поэтому эта версия для нас сейчас – основная. Я имею в виду, что Захаров причастен к смерти Кирсанова и потому скрывается.
– А помнится, Евгений, вы говорили, что Олег ушел в банду Голяка. Да, как видно, он туда не дошел, заблудился в лесу по дороге…
– А вы все язвите? Что за характер у вас, Татьяна Иванова?!
Следователь отвернулся к окну и остаток дороги не проронил ни слова. Я тоже молчала, обдумывая последние события и сообщения Евгения. Едва мы подъехали к отделению полиции, как мне позвонила Светка. Я вышла из «Форда», попрощалась со следователем и водителем и включила телефон.
– Тань, привет! У меня для тебя хорошая новость: Эмме Павловне нужна-таки горничная.
– К тебе приходила Полянская?
– Нет, сегодня она у меня не была, я рискнула и позвонила ей сама.
– Да ты что?! Вот здорово! Светка, ты молодец. Что ты ей сказала?
– Сказала, что моя подруга ищет работу горничной. Мол, женщина порядочная, чистоплотная, имеются рекомендации, ну, и все в этом духе. Эмма говорит, мол, вот, как нельзя кстати, я, мол, свою только что выгнала. Короче, мы договорились, что ты придешь к ней сегодня в семь. Она и адрес свой сказала.
– Ну, это нам известно.
– Ты номер ее мобильного запиши, тебе придется позвонить ей, когда будешь стоять возле калитки.
Светка продиктовала мне номер мобильного, я, как обычно, запомнила его.
– Свет, тогда сегодня в половине пятого я у тебя: будем делать из меня горничную, которой позарез нужна работа.
– Жду!
Поблагодарив подругу, я выключила телефон и убрала его в сумку. Итак, сегодня вечером мне предстоит познакомиться с нашей любвеобильной дамочкой лично.
Вечером, без двух минут пять, я сидела в кресле у Светки. Она придирчиво осматривала меня.
– Во-первых, меня надо состарить, – сказала я.
– Вот как! Тогда красим тебя в жгучую брюнетку! Да, именно в брюнетку, никак иначе!
– Уверена?
Подруга усмехнулась и достала из шкафчика тюбик с черной краской, мисочку и накидку на плечи.
– Не переживай: краска натуральная, держится недолго.
– Свет, и прическа мне нужна… что-то более простое и несовременное.
– Сейчас, сейчас, не переживай. Все поправим, все сделаем, и состарим, и упростим, и онесовременим… Какой-нибудь пучок на затылке, челку на самые глаза… На сколько, говоришь, ты хочешь выглядеть?
– Ну, не знаю… Лет на тридцать пять или что-то около того. И, Свет, сделай так, чтобы я была очень несимпатичной: нельзя, чтобы Эмма ревновала ко мне своих мальчиков. Иначе просто смысла нет туда соваться!
Светка вздохнула и взяла в руку шампунь:
– Испортить красоту сложно, но возможно… если как следует постараться. Пошли мыть голову, Иванова. Обещаю тебе: часа через полтора ты сама себя не узнаешь…
Через два часа я стояла возле калитки дома номер 144 по улице Прямой. Такси уехало, и я осталась на дороге одна. На мне было допотопное пальто и немного стоптанные, но начищенные демисезонные сапожки. Мне приходилось держать дома небольшую костюмерную. Так я называла старый шкаф, который добросовестно хранил в себе вышедшие из моды одежду, обувь и другой необходимый в моей работе реквизит. Все это помогало мне гримироваться, если надо было изменить внешность. Сейчас, достав из старой потертой сумки (откопанной мною там же) мобильник, я набрала номер Эммы Павловны.
– Слушаю, – раздался в трубке ее грудной голос.
– Здрасьте, – сказала я немного писклявым, измененным голосом. – Это говорит Валя, горничная. Парикмахерша Света сказала мне, что вам нужна прислуга…
– Открываю, – не дослушав меня, заключила Эмма Павловна.
Раздался мягкий щелчок, я толкнула калитку и вошла. Моему взору предстал широкий двор, выстланный тротуарной плиткой. Клумбы, беседка, кусты сирени и жасмина, пара елочек, декоративная горка из огромных камней – таков был двор трехэтажного добротного дома. В стороне, напротив ворот, стояла знакомая мне красавица «Тойота». На деревянном крыльце на лавочке восседал Гена, он курил и смотрел в мою сторону. На нем были домашние спортивные брюки и майка. Я подошла к нему, сделав несколько глуповатое выражение лица.
– Здрасьте, – сказала я, – а я вот тут пришла устраиваться на работу.
– Заходи, – кивнул он на дверь, приоткрыв ее. – Тебя ждут. Можешь там раздеться.
В просторном холле с пальмами, деревянными скамьями и огромным встроенным шкафом я сняла сапожки, надела на ноги какие-то гостиничные белые тапочки, стоящие на коврике, повесила на вешалку пальто. В это время в холл вплыла сама хозяйка. Она была в роскошном японском шелковом халате, закрывающем ее ноги почти полностью, но оставляющем открытой ее внушительных размеров грудь. Дамочка подошла ко мне, бесцеремонно окинула меня взглядом с головы до ног.
– Здрасьте, – еще раз сказала я на всякий случай, делая вид, что несколько смущена.
– И тебе не хворать. Значит, горничная… Ну-ну. А я – хозяйка этого дома, Эмма Павловна. Пойдем за мной.
Женщина поплыла к двери, ведущей в какую-то комнату, я последовала за ней. Комната была не очень большая, но с двумя окнами и потому светлая. Вдоль стен стояли кресла и диван, а также пара журнальных столиков и этажерка, на полу красовался огромный ковер, похоже, натуральный. Хозяйка плюхнулась в одно из кресел, кивнув мне на другое. Я несмело опустилась на его краешек, потупив глазки: пусть знает, что я – девушка скромная.
– Где раньше работала? – спросила женщина.
– В гостинице работала, в мини-отеле, – с готовностью доложила я, – потом еще в двух домах работала… У меня и рекомендательные письма есть…
Я полезла в свою сумку, в которой у меня лежали подготовленные письма. Одно написала Светка, другое – ее подруга, работающая с ней в том же салоне. Эмма Павловна махнула рукой:
– Да черт с ними, твоими письмами, все равно будешь проходить у меня испытательный срок. И учти: если ты мне не подойдешь, – выгоню, как прежнюю горничную, и не заплачу.
Я кивнула головой, давая понять, что согласна.
– С домашней химией ты, надеюсь, в ладах? (Я снова кивнула.) У меня пылесос навороченный, – предупредила хозяйка.