Ханна осталась в гостинице, потому что у нее были дела. И это было к лучшему, потому что я был почти уверен, что Шеперд вряд ли был бы в восторге, если бы мы привели с собой брызжущий сарказмом высокомерный комок с торчащими волосами и майкой с группой «Свиньи из помойки». Я сказал себе, что, когда расследование закончится, нужно будет погуглить ее. Мой опыт подсказывал, что впечатляющее название не обязательно означает впечатляющую музыку, но посмотреть стоило.

– Ключи, – сказал я Тэйлору и протянул руку, складывая и разжимая пальцы. Мы стояли на тротуаре рядом с патрульной машиной. Тэйлор покачал головой.

– Пожалуйста, дай мне ключи.

– Нет, Уинтер, я сам поведу.

Я засмеялся.

– Тэйлор, то, что ты делаешь, вождением уж точно не назвать.

– Я не отдам ключи.

– Слушай, ты ведь всего-навсего глава уголовного розыска, значит, я, по умолчанию, шериф, выше тебя по должности. Также предполагаю, что Шеперд наказал тебе помогать мне во всем, в чем можешь. А сейчас мне очень, очень сильно поможет, если ты отдашь мне ключи.

Тэйлор бросил ключи мне в ладонь, и мы сели в машину. Он отодвинул пассажирское сиденье, которое конструировалось для человека нормального роста, назад до упора и с большим трудом устроился на нем.

Я бросил куртку на заднее сиденье, завел машину и пару раз нажал на акселератор. Двигатель взревел, а датчик оборотов взлетел до красной зоны. Потом я включил фары, еще раз удостоверился в том, что на улице никого нет, включил передачу, надавил на педаль газа и со свистом дернулся с места. Судя по звуку, с которым мы стартовали, на асфальте остался как минимум двухметровый след стершейся резины. Длинное черное число 11 и запах горелой резины.

– Господи, Уинтер! Потише!

Я притормозил в самом конце Морроу-стрит, удостоверился, что следующая улица тоже пуста, и снова дал по газам. Тэйлор взялся за ремень безопасности и попытался пристегнуться. На переезд мы въехали на скорости восемьдесят, и этого хватило, чтобы все четыре колеса поднялись в воздух. Машина приземлилась резко, под свист и скрип амортизаторов. Тэйлор вцепился в сиденье и крепко держался за него побелевшими костяшками. Мы доехали до перекрестка и повернули налево на Мейн-стрит, в южном направлении. Я убрал ногу с газа и снизил скорость до положенных шестидесяти пяти.

– Мы едем не туда, – сказал мне Тэйлор.

– Это суждение основано на ложном предположении, что мы едем в участок.

– А куда же мы едем?

– Судя по состоянию Мейн-стрит, мэр Морган проводит политику нулевой толерантности в отношении бездомных. В городе нет никаких бродяг и попрошаек, спрыгивающих с полуночных поездов, а бомжей расстреливают на месте, как только они пересекают границы города. Примерно так?

– Да, – кивнул Тэйлор.

– То есть, если появляется необходимость найти бездомного, нужно искать за городом. Есть предложения?

– Шривпорт – наиболее подходящее место. Это ближайший к нам большой город. В это время суток доедем за полчаса.

– Полчаса, говоришь?

Как только мы выехали на шоссе, я включил мигалку, нажал на газ и довел стрелку до ста шестидесяти. Обе полосы были почти пусты, перед нами лежала длинная, прямая дорога на запад.

Слева показался старый нефтеперерабатывающий завод. Ночью и без того темные здания казались еще темнее. Завод был огромен, он явно строился тогда, когда земли было много и она была дешевой. Судя по размерам, на его территории вполне мог расположиться целый город.

С самолета завод выглядел совершенно другим. Яркое солнце его явно облагораживало, он представлялся просто одним из множества старых объектов, отживших свое. Сейчас же он выглядел зловеще. Сколько же там было потайных мест, где можно было спрятать тело, поджечь человека, нисколько не волнуясь о том, что его крики хоть кто-нибудь услышит. Шеперд всех своих людей мог отправить обыскивать завод, и они могли бы провести там месяц и все же проверить не все. Особенно если кто-то из этих людей был заинтересован в том, чтобы одно конкретное место осталось ненайденным.

– Как вы узнали, что Сэм Гэллоуэй ездил на «тестароссе»? – спросил Тэйлор. – И мне нужен прямой ответ, Уинтер, а не философская галиматья.

– Я просто взвесил шансы. «Тестаросса» – самая популярная модель «феррари», поэтому одно это давало вероятность, что Сэм купил именно ее. Во-вторых, с какой моделью у тебя ассоциируется «феррари»? «Тестаросса», так ведь? А Сэму было важнее произвести впечатление, чем купить достойную машину, поэтому все говорило о том, что он выбрал бы именно эту модель.

Тэйлор повернулся ко мне с изумленным выражением лица.

– Вы угадали!

– Ну, можно и так сказать.

– Вы просто угадали, – повторил он.

– И оказался прав.

– Но могли и промахнуться. А что, если бы дело касалось чего-то важного? Например, вопроса жизни и смерти? Это не игрушки.

– Смотри, мы ведь не точными науками занимаемся. Ключевое слово здесь – наука. А она не состоит только из логики, фактов и эмпирических наблюдений. Да, все эти составляющие важны, но ряд важнейших открытий и прорывов произошел потому, что кто-то из ученых, сидя в лаборатории, отважился отодвинуть факты и положиться на свою веру, сделать шаг в неизвестность. Эйнштейн говорил, что воображение важнее знания, и я полностью с ним согласен. Иногда нужно просто верить, что дважды два – пять. И нужно придумать, как получить это пять. А потом нужно еще весь мир в этом убедить. Не так уж давно человечество думало, что Земля плоская и вокруг нее вращается Солнце.

– Но вы просто угадали. – Тэйлор в последний раз изумленно покачал головой и вернулся к созерцанию дороги, разворачивающейся перед нами в свете фар.

Через девятнадцать минут мы проехали знак, после которого начиналась территория города Шривпорта. Тэйлор родился и вырос в Игл-Крике, и здесь же были его семейные корни. Но Игл-Крик был слишком мал для подростка, особенно для звезды футбола. Когда он и его друзья искали развлечений по выходным дням, они наверняка ехали в соседний большой город. И они знали, где им можно было тусоваться, а куда лучше не ходить.

– Мне понадобится помощь с навигацией.

27

Через десять минут мы повернули направо на постапокалиптическую версию Морроу-стрит. Все здания были забиты досками. Все говорило о том, что заколоченными и брошенными они стояли десятилетиями.

Фонари не горели, лампы были выбиты. Или у городских властей не доходили руки до их замены, или, что более вероятно, они сдались, потому что каждый раз после замены новые лампы разбивали снова. То тут, то там виднелись серые тени, похожие на людей. Кое-где мрак прорезывали огни пламени из бочек для нефтепродуктов, которые выполняли функцию светильников.

Мы медленно ехали по улице под взглядами тех, кто следил за нашими передвижениями из темноты. Проехав улицу до половины, я остановился у тротуара, но мотор не заглушил. Опасности я не ожидал – машина была вся в надписях шерифского управления. Когда в такой район заезжают копы, все вдруг превращаются в невидимок и начинают страдать от тяжелой степени амнезии.