Впрочем, знай военачальники Фаргала наверняка, что царь погиб, вряд ли Хонт-Хурзак надолго бы его пережил. Мстительность Владыки Шорисдара знали все, а три военачальника, в чьи руки он попал, были не настолько глупы, чтобы рисковать.
Дни шли. В окрестные селения стали возвращаться жители, ушедшие в леса, едва запахло войной. Это принесло новые проблемы. Наемники, которые посчитали себя обойденными (им не позволили полностью ободрать захваченную крепость), роптали. Только железная рука Кайра и обещание дополнительного вознаграждения из средств Хонт-Хурзака держали их в повиновении. Однако к исходу третьего дня в крепость явились жалобщики, и Кайру пришлось выпороть пятерых солдат за грабеж и повесить двоих за насилие и убийства.
Пора было возвращаться в столицу. Но как возвращаться без Императора? Приняли решение подождать еще три дня.
К исходу второго к Шотару прискакал вестник.
Фаргал вернулся!
– Я знал, что он выкарабкается! – воскликнул Дарзар, бывший в это время в гостях у Шотара.– Веди нас к нему! – приказал он вестнику, поспешно пристегивая меч.
Воин покачал головой.
– Он направляется сюда,– сказал он не слишком радостно.
Воодушевление Дарзара угасло. Приглядевшись к унылому лицу вестника, он тут же заподозрил неладное.
– Верное решение! – одобрил Шотар, менее пылкий, чем тысяцкий Алых.– Здесь ему будет удобнее, чем в любом другом доме!
Под «домом» капитан имел в виду дворец Владыки Реми, который занял в первый же день после падения крепости.
– Позови сюда Косогубого! – приказал капитан одному из своих охранников. И, повернувшись к вестнику:– Что с царем?
Тот мялся, не зная что ответить. И тут внизу, на первом этаже, раздался шум, и несколько голосов одновременно выкрикнули императорское приветствие.
– Он здесь! – воскликнул Дарзар, побледнев.
– Идем! – сказал ему капитан.– Встретим…
Сбежав вниз по широкой лестнице, военачальники сразу же увидели отряд Алых, пересекающий обширный зал. Оба поспешили навстречу. Воины расступились, давая им дорогу.
– О, мой государь! – в смятении проговорил Дарзар, увидев своего Императора.
Фаргал выглядел ужасно. Доспехи его превратились в решето, черные волосы свалялись и лохмами висели вдоль изможденного лица. Могучая шея стала по-стариковски тонкой, а от мышц, облегавших широкий костяк, почти ничего не осталось. Царь выглядел как человек, не один десяток дней проведший без пищи. Кайр, в эту минуту вбежавший в зал, остановился справа от Шотара и взирал на царя, не зная, радоваться ему или горевать.
Потускневшими глазами Фаргал посмотрел на встречавших его военачальников. Если б не характерный ястребиный профиль, ни один из них не признал бы царя – настолько тот изменился.
Люг, на плечо которого опиралась рука Императора Карнагрии, выглядел получше, но и ему досталось изрядно. Толстый слой пыли, размытой потеками пота, покрывал лицо сокта. Борода была опалена, нос распух, глаза воспалились и заплыли.
– Приветствуем тебя, царь! – четко произнес Шотар.
Но губы его дрожали.
– Благодарю.– Даже голос царя стал высоким и скрипучим, словно в горле у Фаргала пересыпался песок.
– Люг,– негромко спросил Кайр.– Только – вы двое?
– Да.– Сокт вздохнул.– Только мы. Больше никто.
Шотар подхватил царя слева и был поражен легкостью его тела.
– Кто-нибудь! – крикнул он.– Распорядитесь о трапезе для государя.
– Я позабочусь,– взялся Дарзар.– Пища, горячая вода, постель и лекарь.
– Лекарь ни к чему! – сказал Люг, и Шотар удивленно взглянул на сокта.
Но Фаргал поддержал:
– Да, лекарь – это лишнее. Только вода, пища и постель.
Спустя час, когда Фаргал, накормленный, вымытый и осмотренный все-таки лекарем (Шотар настоял!), уснул, Люг и трое военачальников собрались в соседних покоях.
– Если вы думаете, что я стану что-то рассказывать,– хмуро заявил сокт,– то ошибаетесь. Есть кое-что, о чем лучше молчать.
– Ты уверен, что все, кто был с вами,– погибли? – спросил Кайр, поглаживая повязку.
Тысяцкий все еще надеялся увидеть Кэра живым.
– Все! – ответил сокт.– И воины, и маги. Это был кошмар. А потом мы целую вечность блуждали в кромешной тьме. Не знаю, сумеет ли государь оправиться. Ему пришлось много хуже, чем мне. Боюсь, ему уже никогда не стать прежним Фаргалом.
Слова человека, всегда более других верившего в мощь царя-воина, повергли остальных в смятение.
– Мы будем беречь его! – угрюмо пробормотал Дарзар.
– Что бы ни было,– произнес Шотар.– Вы вернулись, хвала богам! Погибни Фаргал – усобицы не миновать.
Кайр и Дарзар кивнули, соглашаясь.
– Что у вас? – спросил сокт.
– Войско готово выступить,– ответил Шотар.– Но Фаргал…
– Царь не скоро сядет в седло,– произнес сокт.– Но его можно нести на руках. Уверен, во дворце он быстрее придет в себя. Если вообще когда-нибудь… Так,– оборвал он сам себя.– Мы можем выступить послезавтра. А сейчас, прошу меня простить,– я хотел бы отдохнуть.
– Да,– проговорил Дарзар, когда сокт вышел.– Люг Смертный Бой… Досталось ему…
– Ну, в сравнении с Фаргалом вождь совсем неплох,– возразил Кайр.– Из тюремной ямы краше выходят, чем выглядит наш царь.
– Косогубый,– сказал Шотар,– займись-ка завтра с утра носилками. Везти царя на колеснице по здешним дорогам нельзя.
– Люг и сказал: на руках,– напомнил Дарзар.– А насчет носилок… Думаю, паланкин Хонт-Хурзака – в самый раз. А толстяк пусть прогуляется пешком, порастрясет жирок!
Все трое рассмеялись преувеличенно громко, словно обрадовавшись поводу повеселиться.
Но на душе у каждого было черно. Особенно у Кайра. Сколько надежд он возлагал на Кэра!
Выйдя из дворца Владыки Реми, Кайр вспомнил, что должен отправить черного вестника в дом Шера, как обещал Вардали.
Жена царского Советника связалась с Кайром за день до того, как войско выступило в поход. С ее связями отыскать след юного гладиатора было не так уж трудно. Кайр, знавший Вардали достаточно хорошо (не он один!) и уважавший ее не только как женщину, искусную в любви, но и как человека, управлявшего своей судьбой, не отказал в просьбе. Кайр (и опять-таки не он один) питал слабость к Вардали, чья древняя кровь не прокисла за время, прошедшее со времени Шаркара-Победителя. Быть бы ей женой настоящего мужчины, а не этого слизняка Гагарана!
Так Кайр узнал о подруге своего родича и не мог не одобрить выбор Кэра.
«Вот кому придется еще круче, чем мне!» – подумал самериец, вспомнив о юной Ирдик.