В последний раз Головин и Губельт столкнулись в Глухове…
Губельт, сумевший правдами и неправдами устроиться к фельдмаршалу в качестве повара, отравил стерляжью уху, столь любимую им, но при этом случайно отравился и сам, будучи в сильном подпитии на радостях от совершенного злодеяния…
…Последним видением этой ночи у Экзорциста было следующее: у изголовья умирающего в жутких мучениях Иоганна Губельта стоит человек в развевающемся черном плаще, лицо которого черно, как преисподняя. В этом человеке Экзорцист узнал Аристарха…
Уже рассвело. Костер догорал, но огонь в нем все еще пытался возродиться, перебегая по еле тлевшим уголькам с места на место, не находя больше для себя древесной пищи.
Возблагодарив Господа за ночные откровения, Экзорцист залил угли остатками чая из зверобоя и мяты, остававшимся в котелке, и пешком отправился на пристань, откуда, как он знал, должен был отбыть в Ревель корабль с принцем Голштейн-Бекским на борту.
Он поспел туда как раз вовремя, чтобы увидеть прощальные слезы провожавших на пристани. Графиня Головина с дочерью тоже была здесь и махала батистовым платочком, зажатым в левой руке, одновременно посылая мужу воздушные поцелуи правой.
Экзорцист подошедший сзади, ждал удобного момента, чтобы задать графине несколько вопросов относительно их «злого гения», но Катенька, заметившая его раньше матери, будучи по-детски наивна и непосредственна сама обратилась к нему, проговорив:
— Как жаль, что умер мой дедушка! Верю, что он не забыл обо мне, своей любимой внучке, и о маме. Да, он уехал в Стокгольм, да он женился там вторично по католическому обряду… Но что заставило его сделать этот шаг?.. Он был очень болен, когда уезжал. Это я точно знаю. Послушайте, барон, вы вчера на балу интересовались Иоганном Губельтом? Не так ли? Так вот, он умер! В этом мы с маман были абсолютно убеждены до недавнего времени, точнее до вчерашнего вечера… Теперь он снова здесь и преследует нас! Уверяю вас, я видела этого демона собственными глазами… Он в черном плаще!
— Принцесса, но ведь вы никогда не видели его прежде! Как же вы могли узнать его теперь? — удивился Экзорцист, участливо беря девушку за руку.
— Я и сама не знаю!.. Но это был он, мне сердце подсказало. Он подошел к нашему экипажу вчера вечером, когда бал уже закончился, когда гасили огни и все гости разъезжались по домам. Это был он!.. Маман, увидев его, упала в обморок… Он ничего не сказал, только злобно глянул на меня и жутко расхохотался…
«…Итак, указ об отмене смертной казни в Российской империи был подписан матушкой-императрицей 24 марта 1743 года, — размышлял граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, сидевший за письменным столом в своем сенатском кабинете и нетерпеливо покусывавший кончик гусиного пера. — В том же году потерял свое теплое место в Шлиссельбурге мой палач, которого я называю Черным плащом. У него больше не было работы… Чем же он промышлял в дальнейшем? Попытаемся сие установить с большей или меньшей точностью вот из этих документов, лежащих передо мной… Из официального полицейского донесения, доставленного мне, видно, что дворянин Губельт Аристарх Иоганнович покинул пределы Российской империи ровно через месяц после потери своего места службы, то есть в апреле 1743 года. Спрашивается, куда он отбыл и чем занимался все последние годы? Возможно, на этот вопрос даст ответ вот это письмо, спешно доставленное курьером по особым поручениям из Гамбурга от моего старшего брата Михаила, который в настоящее время занимает весьма важную должность в нашем посольском представительстве в Пруссии».
Канцлер нервным движением пальцев распечатал письмо и углубился в изучение его содержания.
«Ваше сиятельство, дорогой брат! На Ваше конфиденциальное письмо ко мне с рядом интересующих Вас вопросов, сообщаю, что о дворянине Губельте А.И. удалось узнать следующее. Родился он в 1690 году в Стокгольме от Иоганна Альфонса Губельта и фрекен Ангелины Блох. Последняя познакомилась с будущим мужем в Москве, где тот служил при императорском дворе в чине стряпчего. Впоследствии И.А. Губельт дослужился до чина штаб-офицера и исчез при неизвестных обстоятельствах. Фрекен Блох, родив сына в Швеции, назвала его Аристархом и посчитала, что на этом выполнила свой материнский долг по отношению к сыну. Когда он достиг шестнадцатилетнего возраста, мамаша отвезла его в Пруссию, где и передала с рук на руки его родному отцу в городе Кенигсберге. С тех пор о судьбе сына и мужа фрекен Блох никакими сведениями не располагает. (Записано с ее слов 21 июня 1746 года. М. Б-Р.)
Но это еще не все! Куда более интересные сведения представил наш общий знакомый князь Р. Тот самый, который любит называть себя в дамском обществе “русским путешественником и биографом великих иностранцев”. Во-первых, ему удалось напасть на след интересующего нас лица, оставленный им в Гамбурге. Аристарх Губельт заключил там брак по католическому обряду с некоей подданной шведского короля Ингрид Свенсон, что воспоследовало в мае 1743 года. С ней он успел прижить двух малолетних дочерей (одна родилась в январе 1744 года, а вторая — в феврале 1745-го). В том же году, неожиданно для всех их знакомых, этот брак был расторгнут, и Ингрид Свенсон-Губельт вышла замуж вторично, на этот раз за… адмирала российского флота графа Николая Федоровича Головина, путешествовавшего в тех местах и пожелавшего приобрести “где-нибудь на побережье Северного моря небольшое поместье”. В чем ему и помог “его новый друг Аристарх Губельт”. “Помог” он ему и жениться на бывшей своей жене, убедив каким-то совершенно непостижимым образом, что две девочки от Ингрид являются “плодом любви адмирала к бедной женщине”, то есть его собственными дочерьми… Впрочем, как свидетельствуют друзья и знакомые Аристарха Губельта, сделать все это было довольно просто, учитывая то, что “адмирал пребывал не в своем уме”. В конце того же 1745 года Николай Федорович, оставив завещание на свое движимое и недвижимое имущество в России, неожиданно скончался “в жутких мучениях от неизвестных причин”, как свидетельствует о том медик Вольф Дитц, присутствовавший при последних минутах жизни адмирала….
Но самым для нас интересным может стать сообщение, полученное мной от нашего уважаемого “путешественника” князя Р. буквально сию минуту. Он сумел заполучить от “отставного шпиона Ганса Феербахена, служившего как прусскому королю, так и королю шведскому” письменные свидетельства того, что Аристарх Губельт, как и ранее его отец Иоганн, оказывали важные услуги разведывательного характера шведскому престолу. За что сам Феербахен несколько раз доставлял и выплачивал им весьма солидные денежные суммы».
Дальнейший текст письма касался личных дел графа Михаила Бестужева-Рюмина и к таинственному Черному плащу отношения не имел.
«Очень интересно! — подумал канцлер, откладывая письмо в сторону. — Теперь будет, о чем поведать матушке-императрице при ближайшей аудиенции. Она ведь каждый Божий день интересуется делом о наследстве фельдмаршала. И самое приятное, что несносный Лесток, взявший при дворе слишком много воли, получит достойный “пендель”, когда его протеже Ингрид Свенсон-Губельт-Головину оставят ни с чем… Но для более пространного сообщения по этому вопросу мне необходимы сведения от Экзорциста. Наверняка, он узнал о Черном плаще что-то новенькое…»