Он тихо вздыхает. Не поддаваться. Лежать и стараться уснуть. Сегодня он в подвал не пойдет. Все равно из комнаты для свиданий пути в больницу нет, теперь он это знает.
Дверь заперта. Но ведь у Реттига наверняка есть ключ. Он же должен каким-то образом войти в комнату и захватить оставленный Яном конверт.
Интересно, получили ли больные свои письма? Может быть, именно сейчас Ларе Реттиг бродит по палатам и раздает их.
Ян поворачивается на другой бок. Ему не дает покоя мысль, что обязательно есть еще какой-то тайный ход в больницу.
Может, убежище в подвале? Там два выхода, один в коридор с лифтом… а куда ведет второй? Он даже не знает, можно ли его открыть. Может быть, оттуда прямая дорога в отделения? Или он упрется в бетонную стену? Если не проверить, он так никогда этого и не узнает.
Без четверти двенадцать. Дети спят, а магнитная карточка – нет. Магнитная карточка не спит и ждет его.
Громадина Санкта-Психо напоминает ему гору, которая самим фактом своего существования привлекает альпинистов. Как Эверест. Но Эверест в свое время потребовал немало жертв…
Нет, лучше представить клинику в виде пещеры, которую надо исследовать. Ян никогда не слышал, чтобы кто-то из спелеологов погиб в пещерах, хотя такие случаи наверняка были.
Надо решаться. Он откидывает одеяло и садится в темноте.
Заглянет в убежище – и все. Дальше можно будет попробовать уснуть.
Через десять минут он уже в подземном коридоре. Ангел-приемник на месте – прикреплен к поясу. Окно лифта темное – очевидно, лифт наверху, но лифт ему сейчас не нужен. Он сворачивает по коридору, доходит до стальной двери, машинально читает надпись: «Дверь всегда должна быть заперта» – и нажимает на ручку. Теперь ему не приходится шарить по стене рукой – он прекрасно помнит, где в тот раз нашел выключатель.
Здесь ничего не изменилось. Ковровое покрытие, несколько подушек, какая-то мебель. Никого здесь не было. Впрочем… Он попытался припомнить: лежащий на полу матрас – не стоял ли он тогда прислоненным к стене? Так и не вспомнил.
Но все тихо. Оставив дверь открытой, он осторожно вошел в убежище и направился к противоположной стороне. Вот эта дверь, которая, возможно, ведет в отделения. Еще одна закрытая дверь с длинной стальной ручкой.
Ян нажимает на ручку. Ручка чуть подается и останавливается. Он встает на цыпочки и налегает на ручку всем телом – безрезультатно.
Больница отказывается его впустить.
Он переводит дыхание и замирает.
Звук? Или какая-то вибрация пола?
И какое-то гудение, словно бетонные стены убежища внезапно ожили. Он не сразу понимает, что это, но догадка приходит мгновенно.
Мотор.
Он гудит и гудит, все сильнее и сильнее.
Лифт. Лифт ожил. Он спускается в подвал.
Ян отпускает ручку и вслушивается. Мягкий щелчок. Все затихает на секунду, потом он слышит совершенно ясно, как открывается стальная дверь кабины. Кто-то спустился на лифте в подземный коридор.
Ян стоит, не шевелясь, в темной бетонной коробке.
Решайся.
Единственное, что он успел сделать, – выключил свет. И замер. Обратился в слух. Звуки отражаются от каменных стен, огибают углы.
Он слышит, как закрылась дверь лифта, ему кажется, он слышит шаги. Тихие, крадущиеся, они постепенно удаляются.
Кто-то идет по подземному коридору.
Кто-то направляется к лестнице в «Полянку».
В «Полянку», где спят дети. Лео, Мира и Матильда.
Я должен что-то предпринять, лихорадочно думает он. Что?
И он решается. Медленно выходит в коридор. Тень его кривляется на стене. Шаг, еще шаг. Еще один.
Внезапно гаснет свет. Тот, кто вышел из лифта, поднялся по лестнице и выключил свет в туннеле.
Ян слышит, как открывается дверь в «Полянку» и со скрипом закрывается. Значит, у ночного посетителя есть такая же магнитная карточка. Итак, посетитель в детском саду, с детьми. А он, Ян, который несет за них ответственность, заперт в коридоре и не может прийти к ним на помощь.
Конечно, у него есть своя карточка, он может попасть к детям, но этого мало.
Нужно оружие. Все что угодно, он должен защитить себя и детей. Возвращается в убежище и нащупывает на полу пустую винную бутылку – на счастье, запомнил, где она лежала.
Сойдет. Маленькая бейсбольная бита.
В коридоре темно – слабенький свет из окошка лифта почти ничего не освещает. Скользя рукой по стене, он идет к лестнице.
Ян почти забыл о своем Ангеле, но внезапно слышит в динамике отчетливый скребущий звук. И еще какие-то звуки, напоминающие дыхание. Значит, неизвестный проник в спальню.
Ему кажется, биение его сердца слышно во всем огромном здании. Он ускоряет шаг.
Большинство пациентов никакой опасности не представляют. Так его уверял доктор Хёгсмед. Большинство… но некоторые все же опасны? Иван Рёссель, убийца. Маргит, старуха с дымящейся двустволкой, расстрелявшая собственных детей…
О, дьявол! Он ускоряет шаг. Бетонная стена трет пальцы, как наждак.
Еще и это… Ян задевает какую-то картину, и она с грохотом падает на пол. Но он не останавливается.
Натыкается на лестницу – сюда свет из лифта уже совсем не доходит. Он поднимается – медленно, осторожно, шаг за шагом, с остановками, – пока его рука не нащупывает дверь. Дверь заперта.
И вдруг он осознает, что от волнения забыл код. Ни одной цифры. Что это было? День рождения Марии-Луизы… но когда же, черт ее побери, она родилась?
Он прибавляет громкость Ангела-приемника и слышит шаркающие шаги. Кто-то ходит в детской спальне. Посетитель из Санкта-Психо.
Код! Код, код, код!
Спокойно. Он старается расслабиться и сосредоточиться. Вот… что-то брезжит. Ну да… цифры возникают одна задругой. Три, один, ноль, семь. Тридцать первое июля.
Он нажимает на ощупь цифры, проводит карточкой. Замок щелкает. Дверь открыта.
Он осторожно, держа перед собой бутылку, открывает дверь.
Тишина.
Дверь в спальню приоткрыта. Он точно помнит, что, уходя, плотно ее закрыл. Рука с зажатой бутылкой мгновенно вспотела.
Три ребенка. Лео, Матильда и Мира. Он предал их.
Затаив дыхание, Ян подходит к двери.
В спальне темно.
Он вглядывается – сейчас, откуда ни возьмись, на него метнется огромная темная фигура.
Но нет. Никакого движения. Все трое мирно посапывают под своими одеяльцами. Спальня небольшая, прятаться в ней негде.