Мария-Луиза пришла в полвосьмого, и он, не дожидаясь, пока она разденется, рассказывает о ночном происшествии. То немногое, что ему известно.
– Побег?! – В голосе неподдельный испуг.
– Во всяком случае, попытка.
События ночи словно подернулись туманом.
– Надо узнать, что случилось.
«Полянка» заполняется детьми, начинаются игры, кого-то отводят и приводят на свидания с родителями, но после ланча, когда дети улеглись для дневного сна, Мария-Луиза приглашает сотрудников для информации.
Ян садится к столу. Он готов к чему угодно.
– Поступила директива руководства больницы, – говорит Мария-Луиза. – Ночью «Полянка» работать не будет.
Все молчат. И Ян молчит.
– Значит, работаем только днем? – спрашивает Лилиан.
– Да, так решили. – У Яна такое впечатление, что Мария-Луиза довольна принятым решением. – Ночные смены с самого начала были вынужденным решением. И временным. Мы же это знали. Дети должны жить в настоящей семье. Социальные службы нашли подходящие приемные семьи для Миры и Лео. Так что все будет хорошо.
– Когда? – спрашивает Ян.
– Довольно скоро. Мы переходим на дневной режим работы с середины ноября. – Мария-Луиза, очевидно, улавливает в вопросе Яна оттенок беспокойства и улыбается: – Не волнуйся, Ян. Твое заместительство останется в силе. Ставки у нас не отбирают. Просто придется переделать рабочую схему так, чтобы дневные смены были лучше обеспечены персоналом. То есть будем работать все вместе, никаких дежурств в одиночестве.
Ян старается выглядеть довольным, но это у него плохо получается. Успеет ли он получить ответ от Рами? Он почти уверен, что ночные дежурства отменяют из соображений безопасности. Может быть, сыграла роль ночная попытка побега, а может, открытая дверь в подвал… Кто теперь узнает? Возможно, Мария-Луиза в какой-то степени потеряла доверие к воспитателям.
Все расходятся. Ян задерживается у стола:
– А насчет ночного происшествия сказали что-нибудь?
Мария-Луиза коротко и небрежно кивает, будто этот вопрос ее не особенно волнует:
– А как же. Пациент на принудительном лечении пытался бежать. Но ограду не перелезешь. Такое случается. Его, конечно, остановили, но принято решение повысить уровень безопасности…
– Это хорошо, – сказал Ян, хотя новость его отнюдь не обрадовала.
Звонит телефон. Ян выжидает несколько звонков, протискивается между сдвинутой мебелью и берет трубку.
Наверное, мать. Но нет. Молодой женский голос. Ян не сразу узнал Ханну Аронссон.
– Слышал насчет ночной смены?
Она что, с луны свалилась? А, да… у нее сегодня выходной.
– Конечно. А ты откуда знаешь?
– Лилиан звонила.
– Значит, вечером мы с тобой больше не поработаем.
Ян знает – она поняла, о чем он.
Ханна отвечает не сразу:
– Можешь зайти ко мне сегодня вечером? Ненадолго? Переулок Веллмана, пять.
– Конечно… а что случилось?
– Хочу вернуть твои книги. И немного поговорить.
Ян кладет трубку. Может быть, у него появился новый друг? Как Рами пятнадцать лет назад?
Ханна живет в новом кирпичном доме рядом с площадью. Дверь открывается мгновенно, точно она ждала звонка.
Бело-розовые обои, нигде ни пылинки.
– Привет. Заходи, – говорит она без улыбки и уходит в кухню.
Ян, немного растерявшись, остается в гостиной.
Рассматривает книжную полку. Своеобразная библиотека – почти сплошь книги о преступлениях и преступниках. «Самые чудовищные убийства в истории», «Монстры среди нас», «Чарльз Мэнсон с его собственных слов», «Признания Теда Банди», «Серийные убийцы – психология насилия».
Целая полка книг об убийствах и убийцах. И ни одной, скажем, про святую Патрицию или других святых… но такие книги, кажется, уже никто не пишет.
– Ты идешь? – Голос Ханны из кухни.
– Да, да…
Она стоит и заваривает чай. Кухня маленькая, но такая же идеально чистая, у плиты стопка белых маленьких полотенец. На столе – четыре книги, их Ян узнал сразу: «Сто рук принцессы», «Зверомастер», «Ведьмина болезнь» и «Вивека в каменном доме».
– Спасибо, что дал почитать.
– А ты прочитала?
– Конечно… довольно жестокие истории. Например, когда принцесса получает руки бродяги, чтобы задушить этих грабителей… Это ведь не станешь читать детям? Или как?
Пожалуй, она права…
– Не хуже, чем твои книжки, – улыбается он.
– Какие – мои?
– Вон те, на полке. Про убийства.
Она отводит взгляд:
– Я еще не все прочитала… но с тех пор, как я познакомилась с Иваном, мне хочется узнать больше. А книг таких – не перечесть.
– Людей привлекает зло… – Он помолчал. – А ты знаешь, что не ты одна пишешь Рёсселю?
– Нет. – Она насторожилась и посмотрела на Яна с новым интересом. – А откуда ты знаешь?
– Сам видел.
– От женщин?
– В основном – да.
– Любовные письма?
– Может быть… скорее всего. Я не читал.
Еще не хватало признаться, что он вскрывает письма.
На столе, кроме тоненьких рукописных книг Марии Бланкер, лежит и толстая стопка распечатанных на принтере листов.
– Я хотела тебе показать вот это… – Она пробегает пальцами по бумаге. – Иван передал свою рукопись.
– Когда он приходил в «Полянку»?
– Он не приходил, – энергично трясет головой Ханна. – Это был не он. Вообще не из больницы.
– А кто?
– Этого я не могу сказать.
И не скажет, думает Ян и смотрит на титульный лист. «МОЯ ПРАВДА». Имени автора нет, но он уже знает, кто написал эту книгу.
– Мемуары Рёсселя, – задумчиво говорит он.
– Это не мемуары, – быстро возражает Ханна, сверкнув на Яна глазами, – я как раз сейчас читаю… это скорее гипотеза. Версия.
– Версия? Как произошло то или другое убийство?
Она молча кивает, разливает заварившийся чай, и они присаживаются к столу. Ханна все время косится на рукопись.
– Ты в него влюблена?
Она поднимает голову и отрицательно качает головой.
– А в чем тогда дело?
Она не отвечает. Наклоняется к нему и смотрит, не отрываясь, ясными голубыми глазами. Долго. Оценивает, что ли?
Хочет целоваться, решает Ян.
Как раз такой случай, когда люди переходят к поцелуям. Но в эту секунду Ян вспоминает губы Рами в Юпсике, и обаяние момента пропадает.