Яна это совершенно ошарашило, и он чуть не сбился с ритма. Выходило так, будто у него с ней что-то было, но ведь ничего же не было! Он знал ее запах, но она до этого поцелуя даже не дотрагивалась до него!
Закончив, она тут же, без паузы, перешла в другую тональность, наклонилась к микрофону и, посмотрев в первый раз прямо на слушателей, улыбнулась:
– А это посвящается моему психологу.
Ударила по струнам и властно кивнула Яну. Ян взялся за палочки.
Рами помолчала немного, прислушиваясь к ритму, а потом начала, с жесткими синкопами:
Изо рта твоего
Рождается плетка,
Из позвоночника бритва,
В колодце мозгов твоих
Зреют пиявки,
И ты бросаешь меня
В этот колодец,
Когда что-то не по тебе.
Набрала воздух и с ударениями чуть не на каждом слоге начала рефрен:
Психо, психо, психобалаболка,
Балаболить перестань,
Дай мне жить, дай мне жить, дай мне жить!
Она повторила припев не меньше десяти, а может, и пятнадцати раз. Выпрямила спину, и даже скорее не пела, а выплевывала слова:
Балаболить перестань!
Она не брала аккорды, только встряхивала гитару, но Ян продолжал давать ей устойчивый, точный ритм.
Он украдкой поглядывал на публику. Все сидели будто околдованные ее шаманскими заклинаниями.
Но не все. Черноволосая женщина. Психобалаболка, сидевшая у двери, встала и с грозным видом двинулась к Рами, соразмеряя, как ни странно, шаги с ритмом заклинаний:
Балаболить перестань!
Она подошла совсем близко. Рами побледнела, закрыла глаза и со сжатыми челюстями продолжала шипеть:
Перестань… перестань…
Та схватила ее за плечо. Рами открыла глаза, но, словно не видя психолога, твердила:
Перестань… перестань… перестань…
Черноволосая женщина схватила штатив микрофона и рванула к себе.
Но тише не стало. Из груди Рами вырвался звериный рев. Привидения на полу будто вышли из транса, вздрогнули и отшатнулись.
– Умри! Умри! – И Рами, как дикая кошка, бросилась на психолога.
Они катались по полу, как приклеенные друг к другу, как два борца в последней, смертельной схватке. Ян слышал крик Рами, видел, как она рвет ногтями – но не Психобалаболку, а себя. По рукам ручьями текла кровь, она запачкала пол, одежду, лицо…
– Успокойся, Алис!
Йорген и еще один санитар оттащили Рами от психолога, но Рами продолжала кричать.
– Кончай греметь! – заревел Йорген.
Оказывается, все это время Ян, как загипнотизированный, продолжал выбивать бойкий четырехдольный ритм с синкопами на хай-хэте.
Он очнулся и опустил палочки, но Рами все равно кричала. Казалось, этому не будет конца. Санитары, заломив руки за спину, выволокли ее из комнаты. Крик постепенно затих где-то в коридоре, и наступила гробовая тишина.
– Теперь ты видишь? – Психобалаболка, стараясь успокоить дыхание, обратилась к коллеге. – Помнишь мой диагноз?
Так и закончился этот концерт. Ян долго еще сидел, не выпуская палочки из дрожащих рук. Потом взялся за большой барабан.
Паренек в джинсовой куртке с неуверенной улыбкой включил телевизор.
Ян отнес установку на склад. Хотел пойти в свою палату и взяться за рисунки, но его внимание привлекла закрытая дверь палаты Рами.
Он постучал.
Никто не отозвался.
Постучал еще раз.
– Ее там нет! – Высокий голос за спиной.
Он обернулся. Одно из привидений. Девочка.
– Что?
– Они забрали ее в Дыру.
– Дыру? А это еще что?
– Ну… там запирают, если кто буйный.
– А где это?
– В подвале. Там дверь, а на ней штук сто замков.
Дыра?
Ян прокрался в подвальное помещение. Длинные, пустые коридоры, но он все же нашел нужную дверь и постучал. И опять никто не ответил. Стальная дверь, по-видимому, поглощала все звуки. Но внизу он разглядел небольшую щель.
Он вернулся в палату, захватил бумагу и ручки. А что ей написать? Как подбодрить?
ХОРОШО СЫГРАЛИ! ЯН. Он написал записку и подсунул под дверь. Туда же ему удалось протиснуть и ручку.
Подождав несколько минут, он хотел уже уйти, как вдруг из-под двери выполз край листка.
Одно предложение:
Я – БЕЛКА. ТОЛЬКО У МЕНЯ НЕТ ДЕРЕВА И НЕТ ВОЗДУХА.
Он сел прямо под дверью и стал рисовать. Девушка с гитарой стоит на огромной сцене, а в зале полно людей, все с поднятыми руками. Постарался придать портретное сходство, огляделся, не подсматривает ли кто, сунул листок под дверь и ушел.
На следующее утро он услышал в коридоре какие-то звуки. Тяжелые шаги, громкие разговоры, потом хлопнула дверь в палате Рами.
Он дождался, пока все стихнет, вышел и осторожно постучал.
– Кто там?
– Ян.
Несколько секунд молчания.
– Заходи.
Он осторожно, очень осторожно, будто боялся сломать, приоткрыл дверь. У Рами было темно, но он уже к этому привык.
– Спасибо за рисунок.
– Пожалуйста.
Рами лежала на постели. Уставилась в потолок, а рядом с ней угадывалась свернувшаяся калачиком, как преданная собака, гитара.
В темноте Ян не видел, связана она или нет. Ему совершенно не было страшно, но он остался стоять у двери.
– Хорошо вчера получилось, – сказал он, потом подумал, что не так уж все было хорошо, и добавил: – Довольно хорошо.
Рами покачала головой:
– Мне нужно выбраться из Юпсика, они меня сломают… Ты же тоже хочешь выписаться?
Она подняла голову и посмотрела на него, блеснув в полутьме глазами.
Он кивнул, хотя это было неправдой. Он хотел бы остаться в Юпсике до конца учебного года. Есть, спать, играть в пинг-понг с Йоргеном и на ударных с Рами.
Она опять уставилась в потолок:
– Но сначала я ей отомщу.
– Кому?
– Психобалаболке. Той, которая меня сюда упекла.
– Я знаю…
– Но это не самое худшее… – Рами кивнула в сторону стола. – Пока меня не было, она украла мои дневники.
Может быть, и так. Толстая тетрадь, всегда лежавшая у Рами на столе, исчезла.