Шофер и его пассажирка являли собой полную противоположность друг другу. Если первый вел себя заискивающе, чуть ли не лебезил перед дежурными, то женщина держалась строго, можно сказать — надменно.
Что-то в документах дежурным не понравилось, они долго и придирчиво рассматривали их, передавая друг другу.
— Куда следуете? — спросил дежурный.
— В Грозный, гражданин начальник. В Грозный, не сомневайтесь, — зачастил водитель.
Женщина промолчала.
— Зачем?
— Вот ее я подрядился отвезти, — водитель кивнул на женщину.
— А что случилось?
— Ей нужно с сестрой повидаться. Сестра у нее в Грозном проживает, парализованная. Осколком нерв перебило.
Женщина упорно молчала.
— Она что, по-русски не говорит?
— Нет.
— Как это может быть?
— В горах всю жизнь прожила. В ауле, где русских нет.
— Совсем по-русски не понимаешь? — обратился к пассажирке сержант.
Та молча пожала плечами.
Все выглядело настолько натурально, что Матейченков, слышавший весь разговор, проникся сочувствием к несчастной женщине.
— Что везешь? — спросил один из дежурных.
— Да пустая машина у нас.
— Оружие, наркотики?
Водитель всплеснул руками:
— Какие наркотики? Я их сроду в глаза не видел. Мы этими вещами не занимаемся.
— А оружие?
— Ни разу в жизни в руках не держал. На нефти всю жизнь проработал, вот и руки остались черные, — в доказательство он протянул руки, и впрямь довольно грязные.
Дежурные попросили открыть багажник, поднять капот машины, и приступили к тщательному досмотру.
Содержимое бардачка вытрясли на сиденье. Здесь были сигареты «Прима», разная мелочь — ничего недозволенного. Подняли резиновый коврик, обстукали стенки салона, заглянули даже в рукава пепельниц.
Сержант зачерпнул горстку сигаретного пепла, понюхал ее и покрутил носом — что-то опытному дежурному не понравилось, однако он промолчал.
В моторе тоже не оказалось ничего, что могло бы вызвать подозрения. В багажнике стояло несколько канистр.
— Что в канистрах?
— Бензин.
— Зачем так много?
— Ты же знаешь, начальник, по дороге заправок нигде нет. Разбиты с самого начала войны. Приходится весь запас тащить с собой.
— Все равно много. Весь багажник забит.
— А обратная дорога? — возразил водитель. — В Грозном бензин втридорога, не купишь. А у нас — свой, хоть некачественный, зато недорогой.
— Может, ты продать его собираешься там, в Грозном?
— Зачем продать? Только бы себе хватило…
«Зря придирается, — подумал Матейченков. — Сразу же видно: мирные люди, небогатые, по делу житейскому едут. Может, ребята так стараются из-за моего присутствия? Когда машина уедет, нужно будет потолковать с ними».
Между тем дежурные отошли в сторонку, о чем-то тихо переговорили между собой.
— Что в канистрах? — еще раз спросил сержант.
— Бензин, только бензин, клянусь Аллахом! — шофер вскинул как бы в мольбе руки.
— А вот мы выльем и посмотрим, какой там бензин…
— Только не выливайте, Христа ради! Мы по дороге застрянем. Если штраф положен, мы заплатим, — и водитель суетливо полез в карман, вытащив оттуда тощий потертый кошелек.
Сержант оттолкнул его рукой, вошел в дежурку. Через несколько мгновений вернулся с парой длинных — по локоть — резиновых перчаток.
— Зачем руки себе мараешь, начальник? — спросил водитель. — Потом неделю будешь пахнуть бензином, не отмоешься…
— Гляди, чтобы сам отмылся.
— Лучше я заплачу тебе, как надо. И тебе, и мне хорошо будет… Ты не думай, я не деревянными — долларами заплачу. Столько, сколько скажешь.
На Матейченкова, продолжавшего стоять в сторонке, водитель не обращал никакого внимания.
«Эге, мужик-то не так прост, как могло показаться с первого взгляда, — подумал генерал. — А ребята, видать, опытные и знают свое дело».
Между тем сержант, натянув резиновую перчатку на правую руку, отвинтил крышку с первой канистры, стоявшей с краю, и приступил к работе.
Чеченец, поняв, что капэпэшников не уговорить, молча смотрел на их действия.
И только женщину, казалось, ничего из того, что происходило на зоне досмотра, не интересовало.
С первой канистрой было покончено. Сержант аккуратно завинтил ее и принялся за вторую, стоявшую рядом.
— Говорю же, начальник, зря стараешься, — снова подал голос водитель. — Я заплачу тебе баксы…
— Заткнись! — оборвал его сержант, неимоверно злой от первой неудачи. Он явно решил идти до конца.
Минут через пятнадцать неприятная для сержанта процедура была завершена. Все канистры просмотрены, ничего, кроме бензина, в них не обнаружилось.
Лицо чеченца сморщилось в улыбке.
— Значит, разойдемся, как в море корабли, — произнес он. — Я всем в ауле у нас расскажу, какие молодцы на этом КПП служат, исправно службу несут…
— Мели, Емеля, твоя неделя… — пробормотал сквозь зубы второй дежурный.
Оставалось вернуть документы чеченцам и пожелать им, как положено, счастливого пути.
В этот момент из помещения КПП вышла на бетонное крыльцо румяная женщина-сержант. Видимо, она отдыхала в пристройке, потому Матейченков, заходивший в дежурку, не заметил ее.
Молодая женщина сощурилась на низкое зимнее солнце, оглядела двор, мигом оценила ситуацию и произнесла, обращаясь к дежурным:
— Я вчера на соседнем КПП была. Воду одолжить ездила к ним, свежую.
— И что?
Она сошла с крыльца:
— Ребята рассказывали интересную штуку. Знаете, как чеченцы насобачились провозить наркоту? Вот в таких металлических канистрах, — кивнула она на багажник.
— Говори, не томи.
— Они герметичный мешочек с наркотой приделывают к стенке какой-то магнитной лентой… Дежурный лезет с перчаткой в канистру, щупает дно — там ничего нет. И — проезжай себе дальше, друг ситцевый.
Глаза чеченца, смотревшего, не отрываясь, на девушку, полыхнули такой ненавистью, что она, казалось, должна была вспыхнуть и сгореть на месте.
Даже чеченка наконец пошевелилась и запахнула на груди черный с кисточками платок.
Оба дежурных, не сговариваясь, взяли канистру за ручки и понесли в угол двора, где помещалась сточная яма, покрытая решеткой.
Когда бензин был вылит, на внутренних стенках канистры были обнаружены наросты аккуратных пакетиков, прилипших к боковым стенкам…