Ах, мулла, мулла, такой мудрый… Может, русские за золото купили дурака?
Но теперь это не имеет значения.
Убрать муллу удалось без лишнего шума: зачем возбуждать против себя духовенство?
Командир знал, что мулла — родственник Джохара, и поддерживает с ним дружеские отношения. На этом и сыграл.
Мулла ничуть не удивился, когда перед его домом остановилась серебристая «вольво», и молодой человек с изысканными манерами — порученец генерала Дудаева — пригласил уважаемого муллу от имени своего шефа в Шатой, погостить на пару дней.
Мулла с достоинством уселся на переднее сиденье, рядом с водителем, молодой порученец устроился сзади. Он и в самом деле был порученцем — только не Дудаева, а командира соединения, давно уже действовавшему по-анархистски, в сущности не подчиняясь никому, кроме своего жадного до крови начальника.
На полпути в Шатой мулла задремал. Голова священника свесилась на грудь, он сладко похрапывал, и сны ему, по всей вероятности, снились приятные.
Порученец с изысканными манерами, выждав еще некоторое время, вытащил из кармана заранее припасенный шелковый шнурок. Перехватил горло муллы и с силой потянул орудие убийства на себя.
Мулла несколько раз дернулся, но молодой человек хорошо знал свое дело. Через несколько мгновений мулла был мертв. Голова его бессильно свесилась набок, в уголках рта показалась кровь, руки бессильно обвисли вдоль тела.
— Останови! — велел убийца.
Водитель подвел машину к самому краю горной дороги и остановился у пропасти, чтобы работы было поменьше. Он привык к подобной задаче — уничтожать изменников и предателей собственного народа, за деньги или за идею предавшихся врагу.
Вдвоем с киллером водитель вытащил безвольное тело, оказавшееся неожиданно тяжелым. Они перенесли его к самому краю пропасти, раскачали и швырнули так, чтобы труп ненароком не зацепился за какой-нибудь уступ. Этого не произошло — опять же сказался их немалый опыт.
Тело несколько раз перевернулось в воздухе, и мулла исчез в пропасти, к вящей радости волков и лисиц, обитавших на ее дне.
…Итак начальник соединения, по чьей воле был уничтожен мулла-предатель, наблюдал в бинокль за лагерем русских. Он уже совсем было собрался выстрелить в небо сигнальной ракетой, но его насторожила тень, которая выскользнула из школьных дверей. Выходит, в лагере бодрствует еще кто-то, помимо малочисленной охраны?
Тень перемещалась по школьному двору, явно стараясь оставаться незамеченной. Выйдя со двора, она двинулась по периметру лагеря.
Может, русские ожидают нападения и встретят боевиков сокрушительным огнем? Тогда он может положить много своих людей, а это никак не входит в его планы: пополнять состав отряда с каждым месяцем становится все труднее, среди чеченцев прошла о них дурная слава, и люди стали идти все неохотнее. Приходится их завлекать силой или хитростью…
Между тем человек обошел территорию лагеря и двинулся обратно.
Ложная тревога?
Старый волк, однако, был осторожен. Он не забыл еще, как чуть было не угодил в капкан, где мог оставить не только лапу, но и запросто — голову.
…Случилось это еще на прошлой чеченской войне, когда был жив президент Дудаев. Он-то и заподозрил заслуженного боевика, верного последователя ислама, начальника одного из крупнейших террористических объединений, в том, что тот причастен к исчезновению его родственника, муллы, проживавшего в селении Асланбек-Шерипово.
То ли сам президент оказался такой догадливый, то ли кто-то из многочисленных недругов и завистников нашептал да напел — Аллах его ведает, да теперь это и неважно. Но крови Джохар сумел попортить ему изрядно, так хвоста накрутил — до сих пор помнится. Хорошо, русские самому Джохару укорот сделали, а то бы вся история могла окончиться худо…
Так или иначе, матерый волк вел теперь дела с большой осторожностью, предпочитая действовать наверняка.
Поэтому, когда фигура, вышедшая из школы, возвратилась обратно, он решил выждать еще некоторое время. Положил перед собой заряженную ракетницу на бруствер окопа и снова приник к полевому биноклю. Бинокль, кстати, был реквизирован у покойного муллы, а ему, по слухам, его подарил русский командир группы, которую мулла — да ввергнет его в ад всемогущий Аллах! — выпустил из ловушки.
Чеченец положил рядом с ракетницей часы, стрелки которых были отчетливо различимы при полной луне. Он решил выждать еще минут пятнадцать и, если на территории лагеря русских не произойдет ничего настораживающего, дать сигнал к атаке.
Однако за несколько минут до намеченного им срока декорации снова изменились, как на сцене при умелых действиях режиссера. Двери школы отворились, и из дверей появились люди. На этот раз их было много — целый наряд. И каждый вооружен автоматом. Несомненно, русские, неизвестно по какой причине, решили резко усилить охрану.
А значит, и соваться туда, по крайней мере сейчас, нечего: они готовы к отпору, а для боевика первая заповедь — внезапность.
В эту ночь ракетница так и не выстрелила.
На следующий день майор Геращенко чувствовал себя спокойнее. Ночные страхи исчезли.
…А вражеские глаза сквозь бинокль несчастного муллы с холодной ненавистью продолжали наблюдать за повседневными тренировками ОМОНовцев.
Начальник отдал приказ: затаиться и никого не трогать, хотя русские и шастали бы в горах под самым носом: пришлепнешь одного — всполошатся все остальные.
Главное — умение выжидать.
Командир бандформирования решил ждать еще сколь угодно долго, чтобы, когда все успокоится, ударить наверняка.
На деле получилось иначе…
На четвертый день ожидания в лагере русских было замечено сильное движение. Личный состав милиционеров был выстроен на плацу, командир зачитывал по бумаге какой-то приказ — к великому сожалению, слов отсюда разобрать было невозможно. Зато нетрудно было угадать, что командир зачитывает какие-то списки: каждый раз, когда он делал паузу, несколько человек выходили из строя и делали определенное число шагов вперед.
Чеченский командир сделал вывод, что соединение получило определенное задание и готовится покинуть лагерь.
Этого допустить было никак нельзя, и начальник решил форсировать события — рискнуть и совершить нападение.
Лучше понести потери в сражении, чем упустить врага: такую неудачу ему не простят.
Эта ночь особо не отличалась от предыдущих. Разве что полная луна начала идти на ущерб, да по небу скользили легкие тучки, время от времени наползавшие на желтый лик ночного светила.
Усиленные дозоры, расположенные по окружности территории лагеря, ожидали очередную смену. Тишина была прямо-таки курортной. Если бы еще на посту курить было можно — жизнь вообще была бы разлюли-малина.