…Внезапно откуда-то из дальнего нагромождения гор взмыла в звездное небо бесшумная ракета, бросая на окрестности красноватый отсвет.
— Гля, забавляется кто-то.
— Может, детишки балуются?
— Нет, дело серьезное.
— Майора надо разбудить.
— Я даю сигнал тревоги.
Последняя реплика совпала с громом оружейных залпов, которые обрушились на лагерь со всех сторон. Ракета еще дорисовывала в небе свою красивую параболу, в соответствии с законами Ньютона, а свинцовый дождь уже во всю поливал лагерь.
Боевики боеприпасов не жалели.
Тревога!
В ружье!
Залпы из боевого оружия мгновенно оборвали тревожные сны ОМОНовцев. Первый удар приняли на себя те, кто стоял в усиленной охране.
Геращенко проснулся, как от толчка. Мгновенно вскочил на ноги. Спал он, как всегда в последние дни, в одежде. От выстрелов со звоном вылетали стекла. Весь пол был усеян мелкими осколками, майор надел кроссовки на босу ногу и выскочил в школьный коридор. Бойцы непрерывным ручейком выкатывались из спортивного зала и занимали позиции, намеченные заранее.
Опытный начальник террористической группировки время ожидания отнюдь не проводил в бездействии: каждый день его лазутчики подползали как можно ближе к русскому лагерю, имея только одно задание: выяснить как можно более точно расположение дозоров, которое противник старался тщательно замаскировать.
Обнаруженные разведчиками точки чеченский командир тщательно наносил на карту, с которой ознакомил четырех женщин-снайперов, которые добровольно приехали воевать в Чечню из далекой Прибалтики. В отряде чеченцев они держались особняком, даже питались отдельно.
Командир ими дорожил — это были классные стрелки, а кроме того, даже в самых опасных ситуациях никогда не праздновали труса и наносили русским довольно существенный урон.
В первые дни их пребывания в отряде боевики, надолго оторванные от родных домов и семей, пытались заигрывать с ними, иногда грубовато: беленькие девчушки, казавшиеся беззащитными, обладали немалой притягательной силой.
Молодые женщины ни разу не пожаловались, но однажды командир сам приметил, как бородатый боевик схватил одну из снайперш за руку и, воровато оглянувшись, потащил в сарай, где располагался сеновал. Девушка отчаянно, но молча сопротивлялась и ни разу не позвала на помощь.
Когда командир вбежал в сарай, распахнув настежь дверь, она лежала на земле, сбитая ловким ударом, кофта была разорвала, и в полутьме молочно светились груди. Она отчаянно извивалась, тщетно пытаясь сбросить с себя тяжело сопящего боевика.
Командир подошел и остановился над ними. Боевик медленно поднялся и стал перед ним, виновато опустив глаза. Девушка осталась лежать: удар, который она получила, оказался основательным.
Начальник спросил:
— Ты зачем пришел в отряд?
Боевик молчал.
— Отвечай! — повысил он голос.
— Воевать с захватчиками, — пробормотал боевик, не поднимая головы. Он уже догадывался, что его ожидает.
— А решил воевать с женщинами?
— Я не сделал ей ничего плохого.
— Ну конечно, ты решил потолковать с ней о погоде, — сыронизировал начальник. — Так, что ли?
Между тем девушка не без труда поднялась: сначала на четвереньки, потом встала перед командиром, пошатываясь после перенесенного шока.
Он велел обоим выйти из сарая, собрал отряд, поставил в строй.
— Расскажи своим собратьям, воинам ислама, как ты напакостил, — велел начальник.
Неудавшийся насильник не проронил ни слова.
— Тогда расскажи ты, — обратился он к девушке.
Та что-то забормотала по-литовски, на языке, который никто здесь не понимал, но здоровенный фингал под ее глазом был красноречивее всяких слов.
Суд начальника, который он поименовал шариатским, был скорым и решительным, и завершился тем, что командир поставил провинившегося к стенке все того же злополучного сарая и в упор прошил бойца очередью из «калашникова». Когда боевик упал, залитый кровью, начальник опустил автомат и объяснил безмолвному строю, что так будет со всяким, кто хоть пальцем тронет их отважных подруг, которые рискуют собственной жизнью за свободу и независимость республики Ичкерия.
Больше снайперш в отряде не то что никто не трогал, — на них даже старались не смотреть.
Вот этих-то четверых провозвестниц смерти начальник отряда и ознакомил с картой, на которую были нанесены результаты многодневной тщательной разведки лагеря ОМОНовцев: красные точки на ней означали наиболее вероятное расположение русских дозоров.
Снайперши заранее тщательно навели стволы с оптическим прицелом на эти места и, как только сигнальная ракета взвилась в ночное небо, выстрел за выстрелом начали сажать в подозрительные точки.
Тактика оказалась хотя и простой, но весьма эффективной. В первые же секунды несколько ОМОНовцев из охраны упали замертво, сраженные меткими выстрелами.
И все-таки охрана сделала свое дело, на какое-то время сумев задержать боевиков, которые с дикими криками со всех сторон ринулись на лагерь.
Рукопашные схватки были короткими и яростными.
Иван Овсиенко в момент нападения чеченцев на лагерь находился в дозоре. Он вместе с напарником охранял деревянный мосток, переброшенный через канаву, вырытую ОМОНовцами сразу за оградой из колючей проволоки. По мосткам группы уходили в близлежащие горы на учебные занятия по пересеченной местности, по мосткам же и возвращались.
В памяти Овсиенко промелькнул наказ командира части майора Геращенко:
— Ежели чего — за мостки зубами держаться! В ваших руках ключ к безопасности отряда.
— Так точно! — ответил Овсиенко тогда, на самом первом инструктаже. — Есть, за мостки зубами держаться.
— Костьми ляг, но боевиков не пропускай, если сунутся, — продолжал майор. — Пока мы на помощь не придем.
Иван увидел бегущую в его сторону группу боевиков, облитую двойным светом — золотистым сиянием луны и красноватым отблеском сигнальной ракеты, отчего фигуры с автоматами, издающие гортанные крики, казались кадром из фантастического фильма.
— Звони по мобильному шефу! — крикнул Овсиенко напарнику, хотя грохот от выстрелов стоял такой, что мог бы разбудить и мертвого.
Несколько пуль просвистело мимо, расщепляя тонкие стволы орешника. Выстрелы были на удивление точны, словно чеченцы давно пристрелялись к пункту, который занимали часовые.
Мгновенно прикинув количество бегущих в его сторону чеченцев, ОМОНовец сразу сообразил, что удержать мостки им вдвоем никак не удастся. Он перебежал мостки и выскочил навстречу боевику, который бежал впереди, далеко опередив остальных.