— Когда?
— Позавчера. Отморозка ловили со взрывчаткой. В Грозном, в самом центре. Наверно, по подземным ходам прятался, их там полно.
Генерал огляделся. Госпитальная «палата» представляла собой армейскую палатку, напоминавшую ту, в которой они беседовали в прошлый раз.
Еще трое раненых, лежавших на брезентовых койках, тактично отвернулись, чтобы не мешать их разговору.
— Давай я тебя в хороший госпиталь отправлю, в Краснодар, — предложил генерал.
— Не надо. Меня здесь все устраивает.
— Пойми, чудак, не только о тебе пекусь. Я уже говорил, у меня на тебя серьезные виды.
— Спасибо, Иван Иванович. Рана несложная, пулю вытащили. Так что я уже вовсю шкандыбаю.
— Ну, вольному воля… — пожал плечами генерал. — Может, выйдем тогда на воздух? Закончим наш разговор.
— Давно жду этого момента, — признался Петрашевский.
— На чем мы в прошлый раз остановились? — спросил Матейченков, когда они устроились под навесом, где стоял донельзя заляпанный грязью газик, кузов которого был изрешечен пулями. — Ага, вспомнил. Как же вы спускались?
— Без сучка без задоринки. Канат выдержал, мы благополучно нырнули в лощинку, расположенную рядом.
— Вас никто не заметил?
— Нет. Одна женщина вроде приметила, но повела себя как-то странно: вместо того, чтобы закричать, прижала обе руки ко рту, словно заставляя себя молчать, и не издала ни единого звука.
— Может, чокнутая?
— Я и сам так подумал.
— А оказалось?
— Сейчас дойдем, товарищ генерал.
— Ну продолжай.
— Я шепотом распределил обязанности, шепотом сказал: «Пли!», и через минуту все было кончено. Снайперы у меня, дай бог! Радость пленников, которых мы освободили, трудно описать. Они так кричали, что я сказал: «Тише, ребята, лавину с гор вызовете!» — «Здесь в горах нет снега!» — «Ну камнепад!»…
— А что за производство у боевиков было?
— Стали мы разбираться с ребятами — господи, помилуй! Такие станки, может, только в Америке увидишь. Огромные, сверхточные. Ухоженные, блестят как новенькие. Стали мы думать да гадать, как эти станки вниз спустить.
— А готовая продукция была?
— Нет. Наверно, она сразу в дело уходила. А вот станки жалко. До сих пор стоят перед глазами. Вертолета у нас, естественно, нет, свои бы ноги утащить… Тогда я взял лом, крикнул: «Так не доставайся же ты никому!» — и принялся крушить всю эту красоту. Мои ребята и пленные быстренько довели оборудование «до нужной кондиции», и начали мы готовиться к обратному спуску…
— Погоди-ка, — произнес Матейченков. — А женщины?
— Что женщины?
— Как вы с ними обошлись? И почему не кричала та чеченка, которая вас первой заметила? Ведь она по сути дела спасла вашу жизнь, а также всю операцию
— В том-то весь фокус, товарищ генерал! — широкая улыбка осветила лицо Петрашевского. — Это оказалась не чеченка, а наша, русская.
— Не понимаю.
— И я сначала ничего не понял. Оказалось, все женщины в этом проклятом ауле — тоже наши пленные. Обслуга для чеченцев. Пищу готовили, обстирывали и прочее. А уж как они измывались над нашими бабами — особый разговор, — помрачнел полковник.
— Можешь не рассказывать, я и так этого в Чечне насмотрелся, — махнул рукой Матейченков.
Во дворе госпиталя шла обычная суета — привозили новых раненых, медсестра кричала кастелянше, что у нее кончился спирт для протирания пробирок, переругивалась шоферня.
— Еще один вопрос, довольно пикантный, — сказал генерал. — Тебе хоть какие-то деньги Минобороны выделяет?
— Шиш с маслом.
— Как же ты кормишь своих ребят? Одеваешь, обуваешь? Чем инструкторам платишь? И потом, где деньги на спецоборудование достаешь? Ведь одно альпинистское оборудование черт знает сколько стоит.
Полковник скромно потупился:
— Находятся добрые люди… По нынешнему сказать — спонсоры. Подкидывают кое-что от своих щедрот.
— Не называешь их? Это тоже тебе в плюс, — улыбнулся Матейченков.
— Могу назвать…
— Не стоит. Впрочем, я и так догадываюсь, кто эти люди. Держи хвост морковкой, полковник! Я тебе тоже буду деньжат подкидывать, есть у меня личный фонд.
— Спасибо.
— Но это так, мелочи, — отмахнулся полпред. — Я подумал и решил, что дело, которое ты начал, необходимо поставить на широкую ногу. А тебя во главе всего поставить. Как смотришь?
— С вами, товарищ генерал, хоть в разведку…
— Хоть в контрразведку, — пошутил Матейченков. — Ладно. Пока выздоравливай. Как дойдешь до кондиции — звони. Вот номер моего личного мобильника, — полпред продиктовал несколько цифр. — Запомнил?
— Да.
— Только не записывай….
— Слушаюсь, товарищ генерал!
Через четыре дня после разговора с Петрашевским Матейченков — в который раз! — оказался в Краснодаре.
Вообще-то редко бывало так, что полпред президента более суток находился на одном месте. Его перемещения (по Чечне и сопредельным республикам, плюс бесконечные вылеты в Москву на высокие совещания), если изобразить их графически, сильно напоминали бы броуновское движение активной молекулы.
Но каждое такое перемещение было связано с решением важной задачи для жизни и деятельности объединенной группировки федеральных сил.
Михаил Куликовский оказался первым, с кем генерал Матейченков поделился своим замыслом: создать особый разведывательно-диверсионный корпус. Впрочем, всех карт он не собирался раскрывать — это было не в его привычках.
— Ты слышал про полковника Петрашевского? — спросил Матейченков.
— Николая?
— Да.
— Даже знаком с ним немного. Но больше слышал о его делах. Он что… погиб?
— Нет, жив.
— Слава богу! А почему спрашиваешь?
— Много слышал о нем, как мне кажется, неправдоподобного. Хотелось бы отделить правду от вымысла.
— Видишь ли, Петрашевский — прирожденный конспиратор, поэтому часто приходится пробавляться слухами…
— А может, все эти истории — просто легенды? — вдруг спросил Матейченков. — Вроде как «белые колготки», о которых я уже столько раз слышал. Неуловимые снайперши…
— Э, брат, «белые колготки» — вовсе не легенды, — покачал головой Куликовский. — Дай срок, сам с ними столкнешься… Ладно, вернемся к нашему полковнику. Ты знаешь, что Петрашевский — было такое дело! — спас от полного уничтожения 8 й армейский корпус. Дело было в первую чеченскую. Генштаб спланировал, что корпус идет на Грозный. Сам понимаешь, строжайшая военная тайна. Разработали маршрут движения корпуса до мельчайших деталей, как это умеют только в нашем генштабе. Каждый шаг, каждый населенный пункт, каждую загогулину, как говаривал наш бывший вождь. Ну и по часам и минутам все, как водится, расписано.