— Не Сдавать Экстрасенсов!
— Терра для Телепатов!
Вайти удовлетворенно кивнул:
— Политическая демонстрация. Приятно послушать голоса инакомыслящих.
— А камни и в их сторону летят, — заметил Дар. — Они как бы отскакивают от воздуха. Что это там — силовое поле?
— Попал в точку! — воскликнула Лона. — Верно угадал, умник, — это силовое поле. Чтобы демонстранты никого не угробили.
— Но перед линией силового поля — несколько представителей службы безопасности!
— Ну а где же им еще быть — за линией, что ли?
— Но зачем они вообще нужны, когда есть такая мощная защита?
— А как ты думаешь, кто ее установил, защиту эту?
— И потом… их присутствие — это некий официальный знак того, что правительство в курсе возражений, выражаемых гражданами, — с нескрываемым сарказмом проговорила Сэм.
— То есть… правительство одобряет эту демонстрацию протеста?
— Правительство ее приветствует, оно просто в восторге от нее! Это даже в законе прописано: на каждые сто тысяч демонстрантов, выражающих протест в течение восьми часов, приходится один голос при голосовании в Ассамблее.
Дар, сдвинув брови, обернулся к Сэм.
— Но ведь это… опасно. Так ведь можно проголосовать за что угодно.
— Да нет, если вспомнить о том, что в Ассамблее заседают представители девяноста трех планет, населенных людьми и общее население которых составляет восемьдесят миллиардов человек. Нужно набрать сорок восемь голосов только для того, чтобы поставить вопрос на голосование! Нельзя сказать, чтобы такого никогда не происходило, но бывало крайне редко.
— Дважды вопросы, спровоцированные демонстрациями протеста, были оформлены законами, — напомнил девушке отец Марко.
— Два закона за пять веков? Не сказала бы, что это такая уж радостная статистика, святой отец!
— Согласен. Для одобрения законопроекта требуется, чтобы за него проголосовало парламентское большинство.
— Вот-вот. — Сэм подвинулась к Дару и хмуро посмотрела из окна. — Но лучше уж хоть какой-то шанс, чем совсем никакого. По крайней мере у оппозиции возникает иллюзия, будто они и вправду способны чего-то добиться.
На пути к Бочелло друзья наблюдали еще три демонстрации. Все они были многолюдными, и по сравнению с ними протелепатская манифестация выглядела жалкой горсткой. Эти демонстранты вопили и требовали крови телепатов.
— И все-таки нам-то о чем беспокоиться? — непонимающе проговорил Дар. — Мы-то не телепаты!
— А ты попробуй докажи это Похьоле, — проворчала Сэм.
В общем, когда аэролимузин приземлился, компанией владели самые разнообразные чувства.
А когда они вышли из машины, то угодили на турнир, который был в самом разгаре.
Видимо, рыцари только что сбросили друг друга с коней. Оба коня стояли поодаль, ревниво глядя на своих всадников. Рыцари размахивали широченными мечами, при столкновении издававшими громкое лязганье. Зеленый Рыцарь был с головы до ног обряжен в латы, его соперник выступал в кольчуге. Дрались они на фоне табло, на котором были очерчены два человеческих силуэта. Как только одному из рыцарей удавалось «ранить» противника, «ранение» высвечивалось красным светом на табло, и число ударов гонга возвещало о заработанном очке.
Вокруг турнирного поля стояли и сидели около ста зрителей, одетых по последней моде четырнадцатого века. Или двенадцатого. Или десятого. А может, и девятого. Зрители покусывали печенье и прихлебывали эль, смеялись и весело переговаривались. Между ними сновали разносчики с едой и выпивкой, расхаживали с песнями и шутками трубадуры и шуты. Кое-где можно было заметить монахов, которые сурово обличали порочность турниров и призывали правоверных отвратить свои взоры от этого богопротивного зрелища.
Лона обернулась к водителю.
— А вы нас по верному адресу доставили? То есть… это не психиатрическая больница?
— Вовсе нет, — заверил ее водитель. — Это дом мистера Бочелло.
Дом вздымался позади толпы, окружившей турнирное поле, во всем великолепии готики и напоминал скорее памятник архитектуры, нежели жилище.
— Мой дом — моя крепость, — пробормотал Дар.
— Мистер Бочелло развлекается, — пояснил водитель. — Тут несколько друзей из его клуба.
Дар обвел взглядом толпу.
— Я не совсем так представлял себе оргии плутократов.
— Очень немногие из здесь присутствующих так уж богаты, сэр. Но все обожают Средневековье, так же как мистер Бочелло. Он собрал их сегодня для того, чтобы отпраздновать возвращение на Терру, как он сказал, «самого великого менестреля нашего века».
Лицо Вайти озарилось улыбкой.
— Вот это я понимаю! Вот это в моем вкусе и в моем стиле! Да, я больше менестрель, нежели поэт! Пошли, ребята! Если мне оказана такая честь, давайте же почтим того, кто мне ее оказывает!
Из толпы, проталкиваясь, выбрался худощавый долговязый мужчина в герцогских одеждах под руку с девицей, наряженной в крестьянское платье.
— Тамбурин!
— Челло, старый бродяга! — Вайти встал на цыпочки и ударил «герцога» по плечу. — И как только ты ухитрился за день собрать такую толпу?
— Да перебросился парой слов с их работодателями, а те с радостью откликнулись на мою просьбу. Не думал же ты, что, ступив на старушку Терру, обойдешься без фестиваля?
— Честно говоря, я тешил себя наивной надеждой на то, что мне удастся проскользнуть неузнанным, — признался Вайти.
Бочелло вздернул брови.
— Так… что у тебя на этот раз? Разгневанный супруг или придирчивый шериф?
— Да много всякого накопилось…
— Вот оно что! — Горацио обнял «крестьянку» за плечи, развернул и отослал прочь, похлопав на прощанье по спине.
— Ступай, дитя. Чует мое сердце, сейчас мы заговорим о таких вещах, что потом ты не сумеешь сказать, будто ничего не слышала. Ну ступай, не медли. Я видел, как ты строила глазки акробату, и не вздумай возражать… — Бочелло обернулся к Вайти. Девушка поспешила прочь, зардевшись и хихикая. — Что ж! Мы давненько не виделись. Быть может, ты со своей свитой не откажешься быстренько прогуляться по моим садам?
— С превеликим удовольствием! Предпочтительно оказаться где-нибудь посреди широкой лужайки, подальше от пытливых механических глаз и ушей…
— Ох, теперь нигде и никогда нельзя ни в чем быть уверенным… — Горацио взял Вайти под руку. — Теперь, знаешь ли, существуют такие миниатюрные чудеса техники… Однако мои садовники… скажем так, «подметают» лужайки каждое утро, и потому у нас есть неплохие гарантии… Кстати, что скажешь о последнем эпосе Греваля?
И старые приятели ушли вперед, пробиваясь сквозь толпу и оживленно беседуя о произведениях разных авторов в духе почтенной традиции любительской критики. Остальным пришлось изрядно поработать локтями, чтобы не отстать от них, и к тому времени, когда они наконец ступили на зеленую траву лужайки, Дар просто-таки взмок.