«Цель достигнута, – наконец встрепенулась программа. – Оптимум. Задача решена».
И тогда ожил и заработал последний сегмент, оставшийся от давно сгинувшей без следа программы-бустера. У этого сегмента тоже была своя цель. Вернуть все в исходное состояние. Разорвать наведенные за это время новые, прежде не существовавшие нейронные связи. Замести следы всякого вмешательства в мозг. Стереть любые о том упоминания.
Кратов в ужасе очнулся. Оторвал пальцы от сенсоров. Забился в конвульсиях, раздирая одежду и кожу о торчащие отовсюду острия. Взвыл от невозможности что-то изменить. «Нет! Я не хочу! Оставь это мне! Не-е-ет!..»
Ледяная волна катилась по его памяти, круша и сметая только что выстроенные хрустальные замки.
Он ударился головой о металлическую переборку. Еще и еще раз. Лишь бы прекратить это саморазрушение. Или умереть.
Яркая вспышка перед зажмуренными глазами. Круг, рассеченный натрое радиальными лопастями.
А затем, сразу, без перехода, бархатная темнота.
8.
Чье-то лицо, полускрытое щитком светофильтра.
– Кратов! Ты меня слышишь?
«Слышу. И вижу. Я жив. Я все помню. Все?.. Меня зовут Константин Кратов. Мне двадцать один год. На Земле меня ждет мама. Брат Игорь ждет меня в Галактике. Юлька, Юлия не ждет меня нигде… Я второй навигатор мини-трампа «пятьсот-пятьсот». Мы угодили в переделку. Но, похоже, выкарабкались. Благодаря мне. Но где я сейчас, непонятно. На мне скафандр. Я стою на своих ногах… впрочем, в «галахаде» стоял бы и безногий, и мертвый… и плохо соображаю. Может быть, все это – предсмертный бред? Или посмертный? Да нет, я жив. И сам себе кажусь вполне нормальным человеком. Все сумасшедшие мнят себя нормальными… Что, наконец, происходит?»
– Слышу. И вижу. Что, наконец, происходит?
– Корабль разгерметизирован. Ход мы тоже потеряли. Не то гравигенераторы запылили окончательно, не то от перегрузки спятил контроллер. Мы дрейфуем в субсвете и во всю мочь зовем на помощь. Как ты себя чувствуешь?
«А бог знает, как мне полагается себя чувствовать после всего…»
– Сносно. Будто меня недавно вывернули наизнанку, как варежку, а потом снова ввернули.
– Как голова?
– Болит. А что?
– Ты ничего не забыл?
– Похоже, нет… Почему я должен что-то забыть?
– Помнишь, что ты вытворял с контроллером?
– Конечно! Я управлял им вручную. И у меня неплохо получалось…
– Ты работал быстрее когитра.
– Правда?! Никто же этому не поверит. Даже я сам.
– И правильно не поверят. Потому что так не бывает.
– Но это же было! Я сделал это… хотя и не понимаю как.
– Хорошо, мы еще обсудим сей замечательный феномен, – Пазур отстраняется и, переваливаясь на ходу, удаляется на свое место за мертвым пультом, у слепых экранов.
Его сменяют две неуклюжие фигуры в таких же скафандрах… Но почему две?!
– Стас! – Кратов беззвучно шевелит губами, трудно подыскивая уместные в этой ситуации слова. – Что ты тут делаешь? Ведь ты…
– Ну, договаривай, – на бледном, иссохшем лице Ертаулова проступает слабая тень улыбки. – Погиб, что ли? Не более, чем все мы.
– Но я вытащил обрубок фала…
– Представь, и я тоже. Потянул фал, чтобы поболтать с тобой, а он перерезан.
– А дальше?
– Дальше мистика, Костя. Был момент, когда я ощущал, что раздобрел не меньше чем на миллион тонн. Меня оторвало от корабля, будто пушинку ветром сдуло. Я закрыл глаза, мысленно пожелал всем счастливой и долгой жизни, а затем… очутился на центральном посту.
– Со мной произошло нечто похожее. Я был на грани смерти. А очнулся здесь. В скафандре!
– Ребята, не надо! – жалобно говорит Рашида. – Страшно вас слушать.
– Пустяки, Рашуленька, – отвечает Стас устало. – Наши страхи позади. Я всегда утверждал, что на Костю можно положиться. Он и не подкачал, выволок нас из экзометрии на своих широких плечах. Скоро нас разыщут и снимут с этой развалюхи.
– Костя… – ладонь Рашиды в металлической перчатке касается его груди.
И тоскливое, тягучее безразличие рождается в нем. Нет, никакие противоестественные силы уже не отталкивают его от девушки. Теперь он знает, в чем первопричина его душевного разлада. Колдун Харон наложил на него заклятье, но не вытравил до конца память об утрате. И эта память жила и как могла сражалась с новыми, только зарождающимися чувствами. А теперь она победила. Давно замечено: тень смерти сближает людей. Но смерть покружила над головой, всплеснула холодными крыльями и унеслась по своим делам. И больше ничто их не соединяет.
Кратов медленно отступает, и рука Рашиды повисает в пустоте.
– Костя! – в ее голосе и слезы, и гнев одновременно. – Ты снова прячешься от меня?!
– Тоже нашли время для разбирательства, – ворчит Ертаулов и демонстративно отворачивается.
В этот невыносимо трудный момент Пазур с великолепным спокойствием, будто происходит нечто малозначимое, объявляет:
– Спасатели.
9.
Мастер ошибся.
За ними пришел вовсе не спасательный корабль. Вообще трудно было назвать кораблем то колоссальное сооружение, что плавно, осторожно, дабы ненароком не смести, не раздавить, как букашку, надвигалось на полумертвый мини-трамп из темноты.
Невозможно было охватить его одним взглядом. Часть конструкции была ярко освещена, остальное угадывалось по миганию перекрываемого им звездного фона. Решетчатые параболоиды, пересекающиеся фермы, завитки чудовищных плоских спиралей. Миллионократно увеличенное подобие легкомысленного дамского зонтика в самом сердце этого космического тела. Кубические километры скрученного металла. Летящая авангардистская скульптура, соизмеримая с самой Галактикой.
– Елки зеленые… – выдохнул Ертаулов. – Это же корабль астрарха!
– Область активности астрархов, – пробормотал Пазур. – Раздел оперативных поправок к лоции.
– Ну, и как же он нас снимет? – нервно спросила Рашида.
– Очень даже запросто, – сказал Стас. И добавил со смущением: – Правда, я этого не представляю.
Зонтик в обрамлении расходящихся ферм все еще наползал на «гиппогриф», между тем как внешние элементы конструкции уже охватили его и двигались мимо. Крохотное земное суденышко очутилось внутри этого немыслимого сооружения, хотя сближение продолжалось.
– Вот она, Галактика, – произнес Пазур бесцветным голосом.
– А мы-то о себе воображаем! – сказал Костя. – Провинциалы. Периферия…
– Всему свое время, – сказал мастер. – Они старше.
– Где же сам астрарх? – спросил Ертаулов, напряженно всматриваясь в хаотические переплетения. – Или их несколько?