– Лидарх для меня как ребенок, ваша светлость. Он просто часть меня.
– Как я вас понимаю, графиня.
– Маркиз, скажите, а давно вы занимаетесь лошадьми?
Как известно, хочешь найти подход к мужчине – спроси про его хобби. Дальше можно не слушать, а твои реплики могут свестись к «неужели?», «невероятно!» и «вы такой умный, я бы в жизни не додумалась!». Остальное мужчина расскажет тебе сам. И еще будет расхваливать всем остальным, какая ты умная и внимательная собеседница.
Фалион что-то говорил о чистокровных аварцах, жаловался на ханганов, которые не разрешают вывозить кобылиц и даже чистокровных жеребцов практически не выпускают за пределы Ханганата…
Лиля слушала вполуха и приглядывалась, куда бы удрать. Пока из-за какого-то куста не раздался вскрик? Стон? Кому-то плохо?
Лиля отреагировала раньше, чем поняла, что происходит. Рефлексы медика – сначала броситься на помощь, а потом уже подумать, что из этого следует. Намертво вбитые в свое время матерью.
– Госпожа? – Тахир появился словно из ниоткуда.
Дама билась на земле, изо рта шла пена, глаза закатывались… Рядом с ней на коленях стоял невысокий кругленький мужчина и безуспешно пытался придержать ее.
– Одержимая! – прошептал кто-то рядом.
Одержимость? Э нет. Лиля без малейшей брезгливости опустилась рядом, кое-как придержала голову. И, уже увидев зрачки, знала, что она права. Клиническую картину приступа эпилепсии сложно спутать с чем-то другим.
Ладно. Сделать тут ничего нельзя, только ждать. Ну и следить, чтобы не покалечилась.
– Тахир, придержи ее, чтобы не билась обо все подряд!
Голову повернуть набок, чтобы слюной не захлебнулась, – вот так. И ждать пару минут.
– Что это?
– Эпилепсия. – Про Фалиона Лиля просто забыла. Как и не было. Сработали отточенные до автоматизма рефлексы медика.
Перед тобой больной человек. Ему нужно оказать помощь. Срочно. Остальное – потом!
Минута… полторы… две… есть!
Лиля почти физически ощутила момент окончания приступа. Тело на земле выдохнуло и обмякло. Слюна потекла еще сильнее.
– Вроде бы все, – сообщила графиня Тахиру.
– Да? – с какой-то странной интонацией отозвался медик.
– Да. Ей теперь только отлежаться… Вовремя успели.
– Вовремя – для чего?
Лиля подняла глаза.
М-да. Песец – животное ходячее и кусачее. Хорошо хоть дело было в парке, а не на приеме. Но какие черти принесли сюда его величество? И ладно бы с баронессой, ту хоть прибить можно! Но – нет. Рядом с его величеством стоял альдон. А кто еще?
Весь такой высокий, седовласый, с взглядом доброго дедушки Торквемады, в длинной рясе, с драгоценными побрякушками на груди и на пальцах…
И первое, что приходит на ум, – святая инквизиция. Даже зная, что в этом мире ее нет.
Ну, соберись, девочка. Или ты докажешь, что тетка не одержимая, или тебя вместе с ней по кусочкам разберут.
– Чтобы помочь человеку, – спокойно ответила Лиля.
– Помочь в чем?
Лиля вздохнула. Кое-как поднялась с земли. Твою ж… грязи на платье… ладно! Люди – важнее.
– Это случается с особо тонко чувствующими людьми. У них очень хрупкая душа… И когда они волнуются, переживают, когда рядом много людей и мало воздуха, может начаться такой приступ. Это ее беда, а не вина.
– Вот как?
– Да. Если женщина не выспалась, если она перенервничала… это бывает. К тому же женщине еще сложнее, чем мужчине.
– Почему же?
– Мужчины сильные. А мы – хрупкие и слабые. Мы можем плакать над увядшим цветком. А сколько мужчин во дворце заплачут вместе с нами?
– Графиня, это бывает у многих? – Фалион решил вмешаться в дискуссию.
– Нет. Только у тех, у кого особо чувствительная душа и нежное сердце.
Снизу раздался стон.
Дама явно не осознавала, где и что она. Это и понятно… Лиля поспешила на помощь.
– Лежите пока и не пытайтесь встать. Тахир!
– Я пригляжу. Сколько лежать… минут десять?
– Да. А потом лучше еще часика два, но в более удобном месте. С вами это не в первый раз?
Дама глухо простонала.
– И это случается, когда вы встревожены, когда вам плохо, когда вы волнуетесь… Ладно, сейчас не до этого. Давайте мы вас попробуем проводить к ближайшему диванчику.
Тахир поспешил на помощь. Но прежде, чем лекарь успел, рядом с женщиной на колено опустилась высокая фигура.
– Госпожа, обхватите меня руками за шею. Сможете?
Лиля вскинула брови.
Маркиз Фалион раскрывается с неожиданных сторон. И не побоялся костюмчик замарать?
Мужчина неожиданно легко подхватил упитанную дамскую тушку и огляделся по сторонам.
– В беседку, маркиз, – негромко подсказал его величество. – Полагаю, господин дин Дашшар составит вам компанию? А графиня пока объяснит нам, что произошло.
Лиля присела в реверансе. И выругала про себя грязь. Платье испорчено, стирка неизбежна. Не то чтобы это было сильно заметно на общем фоне. Но неприятно ж…
– Ваше величество, ваш приказ – закон для меня.
– У нас в Ханганате тоже есть люди, страдающие болезнью солнца, – заметил Тахир. – Мы полагали, что это от нашей жары.
– Нет, друг мой, – Лиля вздохнула. – Это не жара, хотя и она может спустить с цепи болезнь. Так бывает. Если у человека очень чувствительная душа и она не может перенести давления жестокого мира, а наш мир пока еще несовершенен, она заставляет человека отключаться. Вот в таких припадках.
– У них есть название, графиня?
– В старой книге это называлось эпилепсия.
– Почему ею страдают только некоторые? И в основном – женщины? Возможно, что это все-таки результат вселения шильды, – сдвинул брови альдон.
– Нет, светлейший. – Лиля покачала головой и спокойно встретила взгляд серых глаз альдона. – Это не шильда. Это болезнь и несчастье, потому что в такие минуты человек полностью беспомощен. Он может причинить себе вред, может захлебнуться своей слюной или откусить себе язык… Может умереть, если ему не помочь. И именно здесь отгадка. Если человек, страдающий таким недугом, окажется на поле боя, что с ним станет? У него начнется приступ, и он погибнет. Увы…
– Ага. Вот как… Вы считаете, что этой болезнью страдают равно, но в силу условий…
А ведь умен. Но и мы не на заборе деланы.
– Я никогда не набралась бы наглости что-то считать, светлейший. Это писали мужчины, жившие за несколько сотен, а может, и более лет до меня. А я только ученица господина дин Дашшара…