Август неплохо относился к эввирам. Уважал их за незаурядный ум и способности к торговле, часто вел с ними дела, и с Хельке сразу нашел общий язык. Мужчины раздавили вместе бутылочку настойки и сговорились.
– Ваше сиятельство, а вы подумали о реализации?
Лиля пожала плечами.
– Было бы что реализовать.
– А вот я хотел бы с вами об этом поговорить. У меня, как вы знаете, есть племянники…
– Торес-старший. Вы его имеете в виду? – догадалась Лиля.
– Да, ваше сиятельство. Мальчик не родился ювелиром. Зато находить общий язык с людьми, договариваться, распоряжаться – это для него. Я даже загрустил, ну кто доверится эввиру? Но…
– Я поговорю с Торесом, – решила Лиля, – и, если мы сработаемся, почему бы и нет. Сначала пусть поможет с Таралем, а потом, когда приедет Тарис Брок, перекинем ребенка на реализацию продукции, по времени будет самое то…
– А что вы таки думаете о реализации? – поинтересовался Хельке.
Лиля честно призналась, что она об этом не думала.
– А если, ваше сиятельство, поговорить с нашими старейшинами?
Лиля вскинула брови. Мол, не знаю, что это за зверье. И Август с Хельке принялись просвещать даму.
Эввиров в этом мире не любили. Поэтому они вынуждены держаться друг за друга. Например, селиться общинами. Во главе общины стоят несколько стариков из самых почтенных, как правило – три-четыре человека. Они судят, рядят, разбирают споры между своими, все работающие эввиры часть денег отчисляют общине, и из них помогают тем, кому не везет.
Там есть еще много чего. Но главное – в другом. Эввиры – народ торговый. И у них налажена сеть лавок и связь по всему материку. Если графиня договорится о проценте, это все равно получится дешевле, чем налаживать дело самой.
Лиля задумалась. И кивнула.
– Я поговорю с королем. Если он согласится, почему бы и нет? Составим договор, обговорим обязанности и права сторон, обязательства друг перед другом, штрафы за их нарушение. Тем более, что я буду выступать лишь посредником. А его величество – заинтересованной стороной.
Хельке выглядел грустно. Судя по всему, хитрый эввир собирался чуточку нажиться на графине. Но – увы. На Эдоарде сильно не наживешься.
С другой стороны, можно получить свое и не деньгами.
Защитой, спокойствием, снятием кое-каких запретов. И это ювелир понял очень быстро.
– Ваше сиятельство, вы считаете, что такой вариант возможен?
– Разумеется.
Лиля задумалась.
Да, с эввирами можно иметь дело. Но – не ей. Государство с этим лучше справится. А она и правда поговорит с королем. Тем более надо выяснить о Джейми… Ну это надо удочку закинуть Алисии.
Свекровь у нее классная. Всегда можно договориться. А ведь даже самые милые дамы ревнуют своих сыновей к невесткам. А тут – полное спокойствие…
Ладно. Это ее куда-то не туда понесло.
А что еще можно сделать для реализации?
Лиля подумала немного. Ну не менеджер она, вот ни разу… А с чего начинают все законодатели моды?
А ведь все просто.
Надо создать свой модный дом.
И начало есть. Торговая марка Мариэль, в честь мамы реципиентки, знак – красный крест.
И фирменный магазин. В столице, со всеми заездами и заходами, и чтобы в нем можно было купить кружево, полюбоваться на себя в громадное зеркало, выпить что-нибудь экзотическое из стеклянных бокалов, немножко посплетничать, может быть, съесть что-то необычное… а почему нет?
Надо это дело просто обдумать. Но сначала поговорить с мастерами.
Разговор с девушками пришлось отложить. Потому как Тахир и Джейми потребовали объяснений. Что такое эпилепсия, где она живет, с чем ее едят и как с ней бороться.
И ведь не откажешь…
Минут десять потребовалось, чтобы растолковать разницу между приступами эпилепсии и истерическим припадком. А ведь путали, и частенько.
– Ваше сиятельство, а есть ли лечение? Вы странно вели себя там, во дворце…
Лиля опустила ресницы.
– Да, Тахир, нет от этой болезни лекарства. Такого, чтобы можно было травку заварить или там швы наложить. Нет. И не будет, наверное, еще очень долго.
– Обычно вы сразу говорите, чем можно помочь. А тут…
– А тут я сделала все, что могла. Не дала женщине навредить себе. Сказала, что это болезнь, а не одержимость. Потому что жизнь в постоянном страхе приступа, страхе разоблачения… это само по себе доведет до любой болезни.
– А почему вы нам раньше не рассказывали? – не удержался Джейми.
– Да я и так вам спокойной жизни не даю, – усмехнулась Лиля. – Мальчик, нельзя сразу объять необъятное. Люди лекарской науке по десять лет учатся, а ты хочешь все за год освоить? Да и какой год? Полугода не прошло!
Джейми потупился. Ну, есть такое. Если бы парня воспитывали, как барона, он бароном и стал бы. Но воспитывали-то как лекаря. Вот он и прикипел… что ж. Значит, баронство Донтер будет баронством со здоровым образом жизни.
– Но пациентке вы не скажете, что это неизлечимо?
– Нет. Я и так… Но выхода другого не было.
Лиля прикрыла глаза. Усталость разъедала. А что тут поделаешь?
Да, совершила глупость. Да, на глазах у альдона. Да, страшный риск и подстава. Но когда было сначала думать, а потом делать… Кто твердо следует сему идеальному рецепту в критической ситуации? Ну?! Что, нет ответа? То-то же.
– Да уж, – поддакнул Тахир. Если бы тогда сказать, что это не лечится…
– Не лечится только то, что свыше послано, – встрял Джейми. – Как наказание.
– И это становится делом Церкви, – Лиля вздохнула. – Конечно же.
Несказанное повисло в воздухе. Церковь и врачи никогда особо не ладили. Первые полагали болезни воздаянием за человеческие грехи. Вторым чихать было на воздаяние, они старались помочь людям. Отсюда и возникал конфликт. И все трое прекрасно это понимали. Но есть вещи, которые даже при своих не говорят вслух. Целее будешь.
– Так что пришлось немного приукрасить, а немного умолчать кое о чем. Но я бы сказала, что в данном случае и мои слова были неплохим лечением. Во-первых, эффект плацебо. – Мужчины, уже ознакомленные с этим понятием, дружно кивнули. – Во-вторых, снялся постоянный страх, который топором висел над пациенткой. А поскольку все болезни от нервов, ну не все, но процентов много…
– То ей так и так будет легче.
– И ее мужу тоже. То она ежедневно ждала всяких пакостей: доноса церкви, приступа, монастыря… Сами понимаете – радости тут мало. Эта болезнь хорошо развивается на нервной почве, воздействует на разум. Можно было ожидать всего, вплоть до сумасшествия. И если этого не случилось, можно считать, что дама она крепкая, а болезнь протекает в легкой форме.