Братеев помешал ложечкой в чашке и продолжал:
— Виктор встретился на ковре с двумя профи. Это был турок Селимджон и румын Гординеску. Но в тот раз они ничего не смогли поделать с Воробьевым. Виктор победил обоих на туше. Он выиграл еще несколько поединков, но две схватки все-таки проиграл: шведу Свенсону и венгру Паппу. Как сейчас помню, Папп начал схватку резко и сразу повел в счете, а потом только и делал, что бегал по ковру от Воробьева, не давая ему отыграться.
Но больше всего удивила меня схватка Виктора с греком. Не помню, как его звали. Греческий борец был чересчур толст и походил больше на японца — борца сумо. В первые же секунды Виктор уложил грека на обе лопатки, но судья почему-то не дал ему победы. Тогда он припечатал соперника к ковру и держал его на спине, пока тот не посинел и не стал задыхаться…
Братеев говорил скороговоркой, взахлеб и потому я никак не мог настроиться на собственное восприятие происходившего. Наконец мне удалось «подключить» свое подсознание и я смог увидеть то, как после очередной схватки Братеев побежал в раздевалку, чтобы поздравить друга. Но тот совсем не прореагировал на его похвалы. Он лежал на кушетке, лениво позволяя массажисту разминать его мускулы. Чувствовалось, что радости от побед он не испытывал.
Когда массажист вышел, Воробьев пожаловался Роману:
— Эти победы денег не принесут…
— Зачем тебе деньги? — спросил Роман.
— Жениться надумал, а молодую хозяйку некуда привести. Не в общагу же, верно?
— Ты что, всерьез решился?
— А куда деваться? Любовь, брат, страшная сила…
— Ну, можно, в крайнем случае, пожить и у родителей жены.
— Чтобы я пошел в примаки? Гордость не позволяет. Мне бы какую-нибудь работенку в неурочное время…
— Даже не знаю, чем тебе помочь. Квартира бешеных денег стоит. Хотя погоди! Есть у меня один знакомый, в моем доме живет. Он создал товарищество с ограниченной безответственностью… Может, с ним поговорить?
— Поговори, Ромка! Век не забуду!..
— …В общем, познакомил я его с тем бизнесменом, — продолжал Братеев. — Поначалу Виктор был очень доволен. А потом… Пришел однажды ко мне и заявил, что подобных сволочей сажать надо…
Роман, не сделав даже передышки, начал излагать другую историю, связанную с квартирным интересом Воробьева. Она меня заинтересовала, как и все другие подробности судьбы Виктора. Ведь и эта история могла послужить началом его конца. Вот что мне удалось узнать от Романа.
Некто Герасимович — «бывший специалист в области связей с общественностью», как он сам себя называл, предложил ряду коммерческих структур Санкт-Петербурга провести международный турнир по игре на билльярде. Широко разрекламированное действо привлекло сотни лучших игроков нашей страны и зарубежья. Тем более что призовой фонд победителям был установлен спонсорами в двести тысяч долларов США.
Когда жаркие баталии в билльярдных завершились, победители, естественно, замерли в предвкушении законно выигранных призов. Но не тут-то было! Герасимович в последний момент исчез, прихватив с собой призовую валюту.
Трудно поверить, но именно таким образом пополнил валютный счет гражданина США Питера Барнетта, руководителя Московского бюро телекомпании «Си-эн-эн», этот самый Герасимович. Сам он получил от американца доверенность на право пользования этим счетом, чего, собственно, и добивался.
Следующая операция была проведена с помощью Акционерного общества «Инфуркт». Заключив с ним контракт на реализацию тысячи персональных компьютеров, Герасимович обязался до начала поставки изделий авансом перечислить пятьдесят тысяч долларов. Вместо денег он оформил фиктивное платежное поручение о якобы перечисленной сумме и тут же получил 250 компьютеров на общую сумму в триста тысяч долларов.
Когда в «Инфуркте» спохватились, партнера и след простыл. Пришлось им обратиться в правоохранительные органы. Было возбуждено уголовное дело по признакам особо крупного хищения.
Примерно в это же время Братеев и познакомил Виктора с Герасимовичем. По случаю знакомства состоялись «посиделки» в ресторане.
— Мне нужен доверенный человек, который мог бы на два-три дня отъезжать в командировки по делам моей фирмы, — закусывая омаром после очередной стопки водки, излагал свои планы Николай Степанович Герасимович. — Поскольку я очень занятый человек и представляю в России интересы США, мне нужен надежный помощник по ведению дел. Сейчас, например, я веду переговоры о продаже партии компьютеров производственно-художественному объединению «Хохломская роспись». Дело беспроигрышное. Они осуществляют предоплату, а мы… Мы тоже осуществляем!
— Что осуществляете? — не понял Воробьев.
— Что-нибудь осуществим, — значительно подняв вилку вверх, произнес Герасимович. — Кстати, я спешу на встречу с представителями этого объединения, так что за ресторан придется расплатиться вам…
Виктор подивился тому, как еле-еле стоявший на ногах Герасимович собирается проводить деловую встречу. Он не мог знать, что этот прохвост повозит какое-то время партнеров на такси по городу, покажет достопримечательности, а потом, когда надо будет платить по таксе, выйдет из машины «на минутку» и исчезнет навсегда…
Воробьев смог отыскать своего «работодателя» через пару месяцев в СИЗО, на улице Матросская тишина. Причем, как раз в тот день, когда Коллегия по уголовным делам Мосгорсуда признала Герасимовича виновным в хищении государственного и общественного имущества путем мошенничества в особо крупных размерах и приговорила к восьми годам лишения свободы.
Забегая вперед, скажу, что эта история настолько меня заинтересовала, что прямо на следующее утро после нашего ночного чаевничания с Братеевым, я постарался уточнить некоторые детали в самом Мосгорсуде. Оказалось, что Герасимович, находясь в следственной тюрьме, знакомился с протоколом судебного заседания. При этом, желая опорочить суд и обвинить весь его состав виновным в фальсификации протокола, он самолично вырвал из папки с документами более двухсот страниц. После этого против Герасимовича было возбуждено новое уголовное дело по признакам статьи 325 УК РФ (похищение и повреждение документов). Районный народный суд, разбиравший второе дело, признал его виновным и приговорил к одному году лишения свободы. Итого восемь лет плюс один год…
А в тот вечер «откровений от Братеева» мне удалось открыть для себя еще одну черту характера Воробьева, о которой, кстати сказать, я даже и не подозревал.
Человек азартный, увлекающийся, он, как оказалось, был еще и страшно ревнив. Виктор уже довольно долго встречался с Викторией, когда Братеев случайно столкнулся с ним на улице.
— Куда идешь? — спросил Роман.
— На тренировку, — ответил Воробьев, а у самого лицо перекошено, как от нестерпимой зубной боли.
— Что случилось? — снова спросил Роман.
Виктор, ничего не отвечая, протянул ему письмо в маленьком надушенном конверте. На бумаге всего несколько слов: «Люблю тебя, мое солнышко! Встреча на старом месте». И приписка уже другой рукой: «Твою кобылку Викторию уведут из стойла в 15.30 после дождичка в четверг».