– Нет. Хотя…– Губы светлорожденного дрогнули, как будто он пытался улыбнуться.– Смерть перестала меня волновать! – решительно сказал он. И сам удивился этому открытию.– Понимаешь, Нил, раньше я ждал ее, словно новую возлюбленную, лучшую из всех! Я хотел ее, искал! Ты понимаешь меня?
– Конечно, светлейший! Отлично понимаю!
– А теперь я ее не хочу. Не боюсь – просто не хочу.
– Наше время еще длится, светлейший! – улыбнулся ему Нил.– И наш долг… Тот, кто разрушает наш мир, жив, светлейший Эрд! Мы не сделали своего дела – боги не позволят нам умереть!
– Да. Да. Да! – Голос Эрда постепенно обретал прежнюю твердость.– Клянусь тебе Чашей и Звездами, я не забуду о Долге! Благодарю тебя, Нил! – Эрд нашел руку великана и сжал ее.– Пока мой меч со мной, я – Асенар!
– Вот теперь я вижу! – подтвердил Нил.– Нас трое, мой светлейший! И мы заставим их уважать нас!
– Они нас уважают,– вставил вагар.– Нас оценили в тысячу воинов. Тебе мало?
– Это не воины! – отмахнулся великан.– Это корм для падальщиков!
* * *
Этайа в сопровождении двух всадников подъехала к берегу озера. Урнгурцы спешились и помогли ей сойти с седла. Пришвартованная к деревянным сходням лодка с четырьмя гребцами стояла у берега. Один из воинов осторожно поднял фьёль. Этайа не мешала ему, чувствовала, что он относится к ней с почтением. Урнгурец вошел в воду и перенес фьёль в лодку. Потом вышел на берег, спустился по сходням и прыгнул на корму. Гребцы тотчас налегли на весла, и лодка двинулась. Весла энергично вспенивали воду. Этайа смотрела на изрезанный берег озера и пыталась угадать, куда они плывут. Она чувствовала, что впереди нет опасности для нее. Но есть тревога, а это тоже не слишком хорошо. Гребцы дружно ударили веслами, и лодка резво заскользила по поверхности озера.
Они обогнули скалистый мыс, и взгляду Этайи открылась небольшая бухточка. С трех сторон ее окружали скалы. В самой бухточке, группами по два, по три, поднимались из воды верхушки камней, а посередине на каменных опорах стоял чудесный трехэтажный домик с пирамидальной крышей и желтыми, как речной песок, стенами. Последний, третий, этаж был меньше других и окружен террасой под нависающей крышей. Края крыши, серебристо-серой, с маленьким бронзовым драконом на вершине, загибались вверх, как поля четырехугольной шляпы.
Светлый, воздушно-легкий дом, казалось, парил над гладкой блестящей водой бухточки.
Лодка подошла к крытому причалу. Двое слуг-мужчин в белой, отороченной розовым мехом одежде уже протягивали Этайе руки. Опершись на них, светлорожденная вышла из лодки.
Едва она ступила на первую ступень лестницы, как высокие двустворчатые двери перед ней распахнулись, и фьёль впервые увидела Женщину Урнгура.
Этайа продолжала подниматься по короткой лестнице, и женщина, стоявшая в дверях, отступила на несколько шагов. На урнгрийке было длинное платье, плотно облегающее талию и свободными складками ниспадающее до самого пола. Узкий черный пояс, украшенный золотыми фигурками, вольно располагался на широких бедрах. Длинные концы его завершались кистями из желтого меха. Плащ-мантия, ярко-голубой, с желтой меховой подкладкой и подложенными плечами, был стянут впереди черным шнурком. В толстые, с руку, каштановые косы женщины были вплетены золотые нити, на голове сверкал обруч из светлого серебра с искусной гравировкой и множеством крохотных переливающихся самоцветов.
Что же до лица, то оно было обычным, не слишком красивым, но достаточно привлекательным лицом зрелой женщины, избегающей грима. Женщины, привыкшей повелевать, о чем ясно говорили сжатый рот с выступающей нижней губой и жесткий взгляд больших немигающих синих глаз, внутренние уголки которых были выше наружных, чем напомнили Этайе глаза женщин Тайдуана.
– Сестра? – слово было сказано по-конгайски, с полувопросительной, полуприветственной интонацией.
Этайа ощутила ум, жизнелюбивый, склонный к быстрым решениям, властный, но вместе с тем открытый, как у ребенка. И, глубоко внутри,– Силу. Настоящую Силу, а не просто дар колдуньи.
– Пусть эти уйдут! – сказала Этайа, кивнув на мужчин, стоявших за спиной урнгрийки.
– Вон! – велела женщина слугам и, много мягче тем мужчинам, что были у нее за спиной: – Покиньте нас!
– Благодарю, сестра! – сказала фьёль, когда мужчины удалились, и откинула покрывало.– В моей стране не принято показывать лицо чужим мужчинам! – Она слегка наклонила голову: – Этайа, светлорожденная Империи.
– Ронзангтондамени, Женщина селения Гнон. Войди в мой дом! – повернулась и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
Пол комнаты был застлан толстым, очень мягким ковром, на котором лежало несколько подушек. Мебель отсутствовала. Деревянные панели отполированы и покрыты светлым лаком, чтобы лучше выявить естественный узор дорогого дерева. Из двух овальных окон открывался вид на бухточку и синюю гладь озера за скалами.
Ронзангтондамени села на вышитую подушку и подобрала под себя ноги, расправив длинные складки белого платья. На ногах у урнгрийки были мягкие туфли с подошвами из алой шерсти, расшитые узором из черного бисера.
Этайа тоже опустилась на подушку напротив, скрестив ноги. Хозяйка внимательно оглядела ее и улыбнулась. Лицо гостьи понравилось ей. Властью фьёль оно стало похоже на собственное лицо урнгрийки, только немного моложе.
– У тебя трудное имя! – сказала хозяйка.– Но я постараюсь запомнить его. Этайа! – повторила она.– Слава Матери Хаора, эта крыса Кунг догадался отправить тебя ко мне, когда понял, что ты не из тех женщин, что привозят к нам безбородые. Те, кто были с тобой,– твои мужья?
– Нет. Родственники и спутники.– Каждая реплика урнгрийки помогала Этайе сориентироваться.– Они прибыли со мной, и я не хочу, чтобы им было причинено зло!
Ронзангтондамени покачала головой:
– Кунгу – повеление сирхара. Они больше не принадлежат тебе. Они принадлежат Хаору. Но на женщин его власть не распространяется. И на моих мужчин тоже. У себя в Шугре он может делать, что пожелает,– то в воле Королевы. Но Гнон – мое селение. И три сотни мужчин, из тех хогр, что встретили вас в горах,– тоже мои! – И, решив, что дала понять гостье размеры своей власти: – А теперь скажи: что ищешь ты на нашей земле, Этайа, сестра?
– Ничего, Ронзангтондамени, сестра!
– Зови меня Генани! Тогда зачем ты здесь?
– Ты видела извержение Столпа Небес?
– Столпа Небес? А! Горы Хаора! Да, видела.
– Дорога к старому перевалу закрыта. Мы выбрали этот путь не по своей воле.
Лицо Женщины Гнона помрачнело.
– Плохо! – сказала она.– Теперь не будет торговли с Конгом. Мужчины, возможно, будут голодать. Плохие вести, Этайа, сестра! Верно, Хаор разгневан и не хочет, чтобы мы торговали с безбожниками! Прости, я не хочу оскорбить твою веру!
– Я поняла,– мягко ответила Этайа.– Но разве вам так нужны их товары и их девушки?