– Для тебя – нет,– отозвался вагар.– Жизненная сила Эрда, та, которую пробуждает магия, отравлена. Ни сыну моему, ни светлорожденной не удается ее пробудить. Без нее человек умрет и от царапины. Эрд умирает.
Санти растерянно смотрел на вагара. Он вспомнил, как светлорожденный, быстрый, изящный, идет по ярко освещенной площади. Вспомнил, как твердо и гордо смотрит он в глаза Владычицы. И как стоит, вскинув запятнанный меч, и кровь струится из его руки.
«Он не умрет!» – пришла откуда-то мысль.
– Он не умрет! – громко сказал Санти.
Нил обернулся.
Санти отчетливо увидел стоящего Эрда.
– Смотри, светлейший, тот самый Санти!
– Приветствую тебя, поэт! – И протягивает юноше смуглую сильную руку.
Санти сжимает твердую, как дерево, руку. Светлорожденный, опустив глаза, восклицает:
– Хой-мей! Наши руки – руки братьев!
Он отпускает ладонь Санти, и юноша видит, как они схожи: формой, размером. Эрд переворачивает ладонью вверх руку Санти, подносит к ней свою…
– О! – говорит Этайа.– Вы – одной судьбы!
И оба они видят, что узоры на ладонях тоже почти не отличаются…
Санти вздыхает… И новое видение:
Эрд в разорванном камзоле, прижавшись к стене из грубого камня, покрытого зелеными пятнами плесени. Лицо воина искажено яростью, а перед грудью – клинок Белого Меча. И на его серебристой поверхности – черное с рыжими краями пятно, словно след ожога.
Видение исчезает. Санти снова видит внутренность башенки. Теперь он уверен, что Эрд будет жить. Юноша видел будущее.
– Да! – говорит фьёль.
И Санти понимает, что и она видела то же. И от сознания этого единства слезы брызжут у него из глаз.
«Успокойся! – слышит он мысленную речь Этайи.– Ты видел! Теперь – уходи».
И вслух, для всех:
– Уходите! Все уходите!
Нил глядит на нее, удивленный повелительной интонацией, но Биорк уже открыл люк и спускается по лестнице.
Через две минуты они стоят внизу, в скупо освещенном зале. Снаружи – вечер.
Нил покидает их.
– Пойду к себе,– говорит он вместо прощания.
А Биорк с юношей остаются и тихо разговаривают.
По звуку голосов и находит их Ортран.
– Вам не разрешено здесь оставаться,– говорит он вежливо.
Биорк и Санти не спорят, они собираются уйти, но воин окликает их.
– Скажите мне,– спрашивает он,– как чувствует себя светлейший?
– Плохо,– отвечает Биорк.– Жизнь в нем угасает.
Больше Ортран ни о чем не спрашивает, и друзья покидают дворец.
– Не скажу, что он – наш друг,– говорит Санти, когда они выходят на площадь и небо распахивает над ними свою сверкающую бездну.– Но мне показалось, он готов нам помочь.
– Мы сами себе поможем! – говорит Биорк.– Скажи еще о своей пещере.
– Да. Когда я нашел ее, думал: просто нора в земле или старый водосток. Но сейчас я думаю иначе.
– И что же? – спрашивает вагар.
– Это не творение природы.
– О! – восклицает маленький воин.– Вот отличная новость! Пойдем взглянем!
– Ночью? – удивляется Санти.
– Ну и что? – в свою очередь удивляется вагар.– Масло ночью горит не хуже! Идем же! Времени у нас немного!
Башенка Эрда погружена в темноту. Светлорожденный спит, но сон его беспокоен. Поодаль, на полу – Этайа. Может показаться, что спит и она. Фигура фьёль почти сливается со стеной. Проходит час. Еще один. Крышка круглого люка в полу начинает медленно приподниматься. Этайа неподвижна. Эрд тихо бормочет: он бредит. Горько-сладкий аромат распространяется в воздухе. Когда запах достигает раненого, ноздри его беспокойно вздрагивают. Вдруг глаза Эрда широко раскрываются. Но он ничего не видит.
Из отверстия люка показывается голова Нассини. Соххогоя поднимается по лесенке. В руке ее – светильник. Фитиль укорочен, и лампа едва теплится. Верхняя часть фонаря – красного цвета. Соххогоя ставит его на пол. Ее глаза встречаются с глазами Эрда, и оба испускают вздох, похожий на стон. Из курильницы, которую принесла с собой Нассини, расползается дым. Соххогоя приближается к изголовью. Эрд следит за ней расширившимися зрачками. Нассини сбрасывает плащ. На ней – только ожерелье из крупных камней и браслеты на запястьях. Соски маленьких грудей выкрашены серебром и в красном свете кажутся охваченными пламенем. Белая кожа ее тоже приобрела красный оттенок. Она наклоняется к Эрду, кладет рядом с ним длинный предмет. Этайа не видит его, но знает, что это.
Соххогоя разматывает повязку на плече раненого. Эрд глядит блестящими горячечными глазами и улыбается. Нассини шепчет, наклонясь к его лицу, касается пальцами раны. Крови не видно при таком освещении, но она есть. Нассини слизывает ее с острых ногтей. Она начинает раздевать Эрда, на котором не так уж много одежды. По тому, как она делает это, можно догадаться, что работа ей привычна. Эрд лежит неподвижно, не мешая и не помогая. Вот он уже полностью обнажен. Как и Нассини. Соххогоя бросает взгляд на его чресла.
– Ты устал, мой милый! – шепчет она.– Трудный день у тебя. Трудный. Больше у тебя не будет трудных дней. Не будет. Не будет…
Она берет в руки длинный предмет. Это нож. Острый, тяжелый. Нассини дотрагивается жалом клинка до груди светлорожденного. Нож прорезает кожу, и капелька крови выступает из ранки. Белая на красной коже. Держа нож двумя пальцами, Нассини ведет его вниз, по груди, по животу Эрда. След от него кажется серым. Эрд все так же неподвижен, но страсть пробуждается в нем. Нассини видит его возбужденную плоть, и на лице ее появляется задумчивая улыбка.
Она наклоняется над Эрдом, опускается к нему. Язык ее медленно движется по оставленной ножом дорожке, слизывая кровь. Нассини выгибает спину, прижимается грудями к его чреслам, медленно, медленно скользит вверх по его телу, отрывается от него, стоит над ним на коленях, взявшись руками за края ложа. Ее красные волосы падают вниз, закрывая лицо. Она дрожит. Слюна капает из открытого рта, и запах тела становится таким сильным, что перебивает аромат курений. Вдруг соххогоя резко откидывается назад, садится на колени Эрда. Раненый тоже сотрясается от дрожи, но по-прежнему недвижим, будто связан заклятьем. Нассини поднимает нож. Она держит его острием против своих глаз, касается языком отточенного лезвия, и крохотная капелька появляется там, где сталь надрезала язык. Бедра соххогои вздрагивают. Она осторожно, бережно касается пальчиками возбужденной плоти Эрда. Тонкий, протяжный стон вырывается из ее горла. Глаза полузакрыты. Зубы прикусывают нижнюю губу. Нассини отводит назад руку с ножом. Тело ее сотрясается, и колени Эрда дрожат под ее ягодицами. Нассини делает судорожный вдох. Рука, держащая нож, напрягается…