— До того, как те люди похитили меня и увезли. Если они вообще были людьми, в чем я чрезвычайно сомневаюсь. Демоны. Вот кем они были! Демонами! Под их серыми костюмами, плащами и фетровыми шляпами не было ни намека на человеческие тела. До сих пор не представляю, как они общались со мной. Наверное, при помощи телепатии.
— Эээ… демонической телепатии?
— Точно.
Теперь Дэниэлу пришло в голову, что красные отметины на висках изобретателя вечного двигателя могли быть следами применения электродов.
— Куда же вас повезли эти демоны. В психиатрическую лечебницу?
Изобретатель обиженно заверил Дэниэла, что демоны отвезли его вовсе не в лечебницу, а в сверхсекретную подземную лабораторию, где заперли и пичкали разными препаратами. По его мнению, на нем испытывали сверхмощные боевые наркотики нового поколения, отчего он обзавелся сверхъестественными способностями. Ибо, когда ему наскучило сидеть взаперти, он расплавил силой мысли решетки камеры, той же силой мысли проделал дыру в стальной обшивке бункера и выбрался наружу.
К чести Дэниэла, в целом он был славным пареньком и решил, что негоже оставлять ближнего в столь трагическом положении.
— Вы, должно быть, переутомились, проделывая дыры в стенах силой мысли. Пойдемте. Вас покормят, дадут чистую одежду, а мы пока постараемся разыскать ваших родных или кого-то, заинтересованного в вашей судьбе. Дюжих санитаров, к примеру.
— Прежде я должен передать сообщение.
— Кому?
— Ему, — проговорил бродяга и вдруг вцепился в Дэниэла крепко, будто пиявка. — Передай: мы доберемся до него, мы доберемся до него, как добрались до его отца, мы доберемся, доберемся до него, доберемся… КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
Договорив, бродяга обмяк и медленно обвалился на мостовую подобно грязной и засаленной тряпичной кукле, подергивающейся под воздействием гальванических токов. Дэниэл присел, но не сумел нашарить у несчастного пульс.
— Что за… почему он так воняет… во имя Красного Императора Мао, помогите кто-нибудь!
На его крик из ночлежки выбежали двое охранников и сотрудник приюта с реанимационным чемоданчиком. Все они по мере сил попытались оказать несчастному посильную помощь до приезда парамедиков, но тщетно. Труп лежал на тротуаре, распространяя волны нестерпимой вони. Всех сильно тошнило.
— Мистер Ланкастер, вы знали этого человека? — сдавленно спросил Дэниэла один из охранников, прижимая к лицу платок и дыша через льняную ткань.
— Что? Нет. Впервые его вижу.
— Вы с ним разговаривали?
— Да. Сумасшедшие, они всегда такие веселые и забавные.
— Но это невозможно! — прошептал сотрудник приюта, взирая на Дэниэла с необъяснимым, мистическим ужасом.
— То есть.
— Вы не могли с ним разговаривать, и все тут.
— Что вы имеете в виду.
— А то, что этот человек мертв.
Дэниэл развел руками. Не лучшая эпитафия, но уж какая есть.
— Я понял. Мать-Природа проснулась, наконец, и явила нам чудо естественного отбора. Аминь.
— Да нет, вы не поняли, мистер Ланкастер. Этот человек умер не сейчас! Судя по некоторым клиническим признакам, он мертв три или четыре дня.
Начальник службы безопасности немедля явился к лорду Ланкастеру с подробным отчетом о таинственном происшествии. Лицо его притом не выражало ни малейшей обеспокоенности нашествием на столицу живых мертвецов. Впрочем, его лицо осталось бы в равной степени безучастным, если бы на горизонте объявились силуэты Четырех Всадников Апокалипсиса. Такая уж у него была работа.
— Я знал, всегда знал, раньше или позже зомби придут сожрать наши мозги, — пробормотал Кит, истово штампуя резолюции.
После всех злоключений вернуться в свой кабинет было истинным блаженством. Все равно, что вернуться в материнскую утробу, разве с оранжерей, кондиционером и баром. И начальником службы безопасности, который зловещей серой тенью продолжал нависать над письменным столом, действуя хозяину на нервы.
— Что вам еще угодно? Кажется, вы сказали, что причин волноваться нет.
— Никаких, князь светлейший, но ваша супруга…
Кит напрягся каждым мускулом и сам удивился собственной реакции. Его чувства и разум не имели к этому отношения, пробудился слепой инстинкт, повелевающий защищать свою женщину и свое дитя. Нерожденный младенец уже вовсю дергал счастливого папашу за нитки. Кит сжал зубы, чтобы пена не пошла изо рта.
— Ведь вы только что уверяли меня, будто Тереза чувствует себя отлично!
— Да, князь. Но во избежание подобного рода сомнительных инцидентов впредь лучше бы миледи побыть дома и не выбираться без особенной необходимости.
— То есть, вы хотите, чтобы я запер жену дома, как пещерный человек? Но Терри нужен свежий воздух, ей надо гулять.
— Пусть прогуливается в парке, князь, в сопровождении. Пока не родится ребеночек.
— Раз вы так считаете, побеседуйте с ней сами, поскольку меня Тереза не слушает. Вконец отбилась от рук. Нет, не сейчас, она спит, завтра. Напугайте ее хорошенько. Но в меру.
— Да, князь. Позвольте откланяться.
Кит позвонил домой. Терри все еще дремала после обеда, так что пришлось разговаривать с братом. Дэниэл успел пропустить пару стаканчиков и, против обыкновения, был настроен почти дружелюбно. По крайней мере, не бросил трубку сразу.
— Дэнни, что случилось.
— Разве твои прихвостни уже не доложили тебе обо всем.
— Верно, но хочу еще разок услышать эту чудную историю от тебя.
Дэниэл рассказал. Кит послушал, хмуря лоб.
— Ясно, — только и сказал он, когда Дэниэл завершил рассказ.
— И? Тебе о чем-то это говорит? Плащи? Фетровые шляпы?
— Нисколько. С тобой все нормально?
— Да… но я дотрагивался до того типа, и поэтому мне пришлось четырежды принять душ и сжечь одежду, включая носки и подштанники. Мне сделали профилактический укол какого-то сверхмощного антибиотика и велели при признаках любого недомогания не валять дурака, а сразу бежать в больницу. Не знаю, что на самом деле стряслось с тем мужиком, но к тому времени, как прибыла труповозка, у него отвалился нос, ухо и пальцы на руках…
— Прелестно. Не хочется думать, что ты сейчас бродишь по дому голый…
Дэниэл сердито ответил, что пока у него имеется сменная одежда, но ведь те модные тряпки обошлись ему в кругленькую сумму. Он был малость помешан на своем гардеробе. Вдобавок, судя по его раздраженному тону, корабль с размаху сел на финансовую мель. Работа в газете приносила Дэниэлу немалое моральное удовлетворение, но на данном этапе Дэниэл он вынужден вкладывать в «Вестник» собственные средства, которые в результате таяли на глазах. А ведь еще были девочки и прочие аморальные и затратные удовольствия, присущие молодости.