— Да, вы, внемлите. Ваш пророк, которого вы называете Королем…
— Дэнни, — негромко сказал Хацуми, — не надо.
— Ваш жирный тупой пророк умер! — заорал Дэниэл. — Он давным-давно сгнил! Он никогда не вернется! Никогда! Никогда! Идите домой! Домой!
Сектантам пришлось очень не по душе его выступление. Они зашушукались, закричали, засвистели и принялись швыряться в Дэниэла, чем под руку подвернется. В ход пошли камни, палки, Священные Гамбургеры. Один из камней, пущенный меткой рукой, попал Дэниэлу прямо в висок, заставив его пошатнуться. Хацуми выругался, принес из соседней комнаты лучевую винтовку, отодвинул Дэниэла от окна и несколько раз выстрелил в воздух. Это произвело на сектантов куда более действенное впечатление, чем душеспасительные проповеди. Побросав булыжники и палки, они принялись разбегаться кто куда, как цирковые крысы.
— Так-то лучше, — сказал Хацуми, — Дэнни… эй? В чем дело? Тебе больно?
Дэниэл не слышал его. Он застыл, оцепенев. От случайного удара словно что-то щелкнуло у него в голове, мозаика сложилась, и все встало на свои места. Он подумал о доме и о том, что там что-то случилось. Он не знал, что именно, но вдруг понял, очень ясно, что его странствиям пришел конец. Наступила пора возвращаться домой.
«И платить по счетам», — всплыла в его голове странная, но очень ясная мысль.
Да, и платить по счетам, что бы это ни значило.
— Домой, — сказал Дэниэл.
— Что?
— Дом. Мне надо домой.
Тем же вечером Дэниэл уволился из казино, собрал вещи, добрался до Четырнадцатого Луизитанского Федерального Би-порта, отправился к билетным кассам и приобрел билет эконом-класса до Форта Сибирь. До следующего рейса оставался еще час. Дэниэл успел перекусить, приобрести кое-какие безделушки в качестве сувениров и проглотить на дорожку парочку вырубонов. Скачки всегда производили неблагоприятное воздействие на его желудок и вестибулярный аппарат, вызывая нечто вроде морской болезни, хотя он знал, что неприятные ощущения от Скачков — явление субъективное, некий животный атавизм.
— Как насчет того, чтобы малость поразвлечься, ангел мой? — обратился к ней Дэниэл после четвертого стаканчика спиртного.
От вырубонов стало полегче, но не настолько, чтобы Дэниэл отказался от спиртного, которое разносила пассажирам, точно сестра милосердия — корпию, белокурая, пышнобедрая, округлозадая Би-десса в стандартной униформе «Государственных Би-магистралей».
Она окинула его благосклонным взглядом. Дэниэл развязно положил ей ладонь на бедро, и широко улыбнулся, обнажив крепкие, сахарной белизны зубы.
— Через двадцать минут я освобожусь, красавчик.
Она освободилась и доставила ему несколько приятных минут за закрытыми дверьми крошечной пластиковой уборной. Когда он проделал необходимые прорехи в ее красивой униформе, их обоих чуть тряхануло, и на мгновение все кругом окрасилось в бешено-пылающий ярко-алый цвет, но не от их страсти. Это Би-яхта совершила Скачок.
— Не дергайся, все путем, красавчик. Просто Скачок.
— Да знаю, только никак не могу привыкнуть к этому… черт!
— Я и сама первое время каждый раз дергалась и вздрагивала, а потом притерпелась. Пять лет уже работаю, четыре рейса в неделю получается.
— Не страшно?
— Ты о чем?
— Летучие голландцы.
— Что? Ты про те дурацкие истории о машинистах Би-ячеек, которые проливают кофе на клавиатуры, а потом бесследно пропадают Би-яхты? Все это выдумки. Ох, такие страсти напридумывают… Будто Би-яхты проваливаются в прошлое или в будущее, или рассеиваются на элементарные частицы, или же возвращаются в Би-порты в целости и сохранности, но без пассажиров…
— Вот я и говорю. Летучие голландцы.
Продолжая болтать, Дэниэл занимался своим грязным делом. Девушка облизывала красные губы и пылко стонала. В перерывах между стонами она поведала ему, что истории о бесследно пропавших из-за технических неполадок Би-яхтах — чушь на постном масле. Если вдруг возникнут какие-то неполадки, они плавно выйдут из Скачка в ближайшей безопасной точке регулярного стазис-пространства и передадут сигнал бедствия. Но, конечно, это чистой воды теория. За полторы сотни лет, прошедшие с момента основания, государственная корпорация «Государственные Би-магистрали» подтвердила высочайшее качество работы, профессионализм своих служащих, и…
Дэниэлу уже осточертел донельзя ее кукольный треп, он зарычал, заткнул ей рот поцелуем и навалился на нее, молодой, злой и горячий. Довольная, она одарила Дэниэла целой бутылкой сносного спиртного, в обнимку с которой он и скоротал остаток пути.
Прибыл он в Форт Сибирь далеко не в лучшем виде, пьяный от бренди, как купидон от любви, с больной головой, помятый и взъерошенный, с расстегнутой ширинкой щегольских черных брюк. Пройдя череду камер ионизации, таможенный и паспортный контроль, он, наконец, вышел из огромного, сверкающего здания Би-порта на улицу.
И сразу увидел Копилку.
За минувшие годы Дэниэл уже успел забыть, какая она, и зрелище потрясло его. Словно бриллиант в диадеме красавицы королевских кровей, Копилка возвышалась над остальными золотыми, алебастровыми, ультрамариновыми, пурпурными административными и жилыми зданиями, и в оранжево-алых закатных всполохах, стройная и серебристая, напоминала устремленный к небу величественный и непокоренный горный пик. Надменная, величественная, непреклонная, Копилка была, словно ось, вокруг которой вращался Город Городов, да что там — вся Империя, а, быть может, и весь этот нелепый, ненавистный ему мир…
— Тварь, — сказал Дэниэл и сплюнул сквозь зубы.
Ну, что ж. Это был дом.
Добро пожаловать.
Он вернулся.
3
Шарлотта до последнего не верила, что он всерьез. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Принцы, Золушки, хрустальные туфельки — нет, это сказки, сентиментальные, безнадежно вышедшие из моды сказки, и давно настала пора сдать в их музей и заспиртовать в формалине вместе с чьими-то протухшими внутренностями.
Тем не менее, вопреки здравому смыслу, Распрекрасный Принц объявился и застал Шарлотту врасплох. Она как раз страдала над гроссбухами, делая пометки и пытаясь распутать путаницу с налогами, когда перезвон колокольчиков на входной двери цветочного магазина оторвал ее от бухгалтерского учета. Зажав гроссбух подмышкой, Шарлотта вышла из крошечного подсобного закутка посмотреть, кто там заявился, и увидела его.
— Добрый вечер.
Шарлотта моргнула, а затем стряслось страшное. Пол сделался скользким, как ледяной каток, она издала короткий испуганный крик и упала, а сверху ее прихлопнуло гроссбухом.
— Ох, — простонала она, вспомнив, что сама пятнадцать минут назад вымыла полы, которые, должно быть, еще не успели толком просохнуть.
— Вы целы?