На вопрос Левада-Центра: «Что важнее всего в молодости?» (национальный опрос в мае 2007 г.) 44 % взрослых ответили «создать семью и родить детей». Однако у молодых людей приоритеты несколько другие. 56 % 18—24-летних считают самым важным делом карьеру и работу, и только четвертая часть (24 %) – семью и детей. Достаточно велики и гендерные различия. Среди опрошенных мужчин (без разбивки по возрасту) карьеру и работу выбрали 43 %, а семью и детей – 38 %; у женщин соотношение обратное – 36 и 48 % (Голов, 2006). У более молодых респондентов, особенно мужчин и москвичей, большей популярностью также пользуется ответ «пожить в свое удовольствие».
Некогда сомнительный статус холостяка стал не только приемлемым, но даже завидным. Ему посвящены специальные сайты и телепрограммы. Посетители петербургского клуба холостяков подчеркивают, что они не геи, не асексуалы или принципиальные одиночки, придерживающиеся мнения «все бабы дуры», а наоборот, любвеобильные существа, желающие поделиться своими мыслями, знаниями и чувствами с как можно большим числом людей. Организаторы первого российского сайта для холостяков www. holost. ru называют свое детище не иначе как «свободолюбивый и свободновлюбчивый портал», ориентированный на мужчин, «которые умеют получать удовлетворение и от своего одиночества, и от предоставляющихся по этой причине безграничных возможностей, и экспериментов со всеми известными стимулирующими разум, характер и самодовольство веществами, а самое главное, на тех, кто не гнушается беспринципной безнаказанности за все содеянное с самим собой и своими временными спутниками, в чьих глазах зачастую читается лишь зависть и желание быть таким же». Для этих мужчин холостячество не временный социально-возрастной статус, а равноправная мужская идентичность, с собственным стилем жизни и системой ценностей, в которой дети, увы, не прописаны.
Впрочем, существует и противоположная тенденция: у многих взрослых и социально успешных мужчин появляется потребность в детях. «Стало модно любить детей. Это произошло в последние годы. В кругу моих друзей, приятелей, в кругу людей, с которыми я общаюсь… это модно», – говорит известный политический журналист Андрей Колесников, создавший колонку «Отец» в газете «Коммерсант». Вокруг созданной Ашотом Насибовым «Школы молодого отца» на «Эхе Москвы» группируются журналисты, музыканты и политики, которые в возрасте около 40 лет или немного позже неожиданно обнаружили, что хотят стать отцами, причем не такими, какими они сами были раньше.
Цель отцовства для этих людей не имеет ничего общего с государственной демографической программой, это прежде всего – поиск, а точнее – придание нового смысла собственной жизни.
Ты приводишь детей в школу или в детский сад, смотришь на людей, которые приводят своих малолетних сыновей, дочерей, смотришь на них, потом возвращаешься домой, смотришь на себя и понимаешь, что тебе чего-то недостает, что надо бежать, чтобы на тебя не смотрели, как на белую ворону, и чтобы тебя случайно не назвали дедушкой. Ты должен соответствовать, ты должен одеваться, ты должен вести себя, ты должен держать себя в физической форме хорошей, для того чтобы соответствовать своим детям. Ты не можешь быть дедушкой собственным детям.
(Георгий Васильев, музыкант, режиссер и бизнесмен)
Это счастье, что этот человечек будет со мной расти… Я смотрю на них с невероятным удивлением и с каким-то особым чувством.
(Матвей Ганапольский, журналист)
Это очень сложно объяснимое ощущение. Может быть, оно лучше всего объясняется в одной из песен Леонарда Коэна, что вот она твоя смерть в сердце твоего сына…Я вдруг понял, что все мои юношеские страхи по части смерти, неудач, сумы, тюрьмы, они вдруг стали преодолены. Не потому, что я стал, условно говоря, бояться смерти, а потому что я перестал бояться… потому что я стал еще больше бояться сдохнуть не вовремя.
(Валерий Панюшкин, журналист. Цит. по: Смирнов, 2006. С. 62–69)
У юношей и молодых мужчин таких переживаний, конечно, не бывает, дети у них появляются сами собой и часто не ко времени. Тем не менее их приходится растить. Как?
Выше было показано, что в представлениях россиян о справедливом распределении семейных функций традиционалистские установки борются с эгалитарными, сопровождаясь жесткими взаимными обвинениями мужчин и женщин, начавшимися еще в 1970-х годах. Столь же противоречивы представления о соотношении материнских и отцовских обязанностей. Среди опрошенных в 1996 г. москвичей 81 % сказали, что заботы о детях следует делить поровну (в США так думают 90 %). На вопрос: «Способно ли большинство мужчин так же, как и женщины, заботиться о детях?» утвердительно ответили 65,6 % замужних женщин и 67,7 % женатых мужчин, отрицательно – четверть женщин и почти треть мужчин. Но хотя более молодые и образованные мужья в принципе готовы взять на себя больше домашних дел, такие сдвиги происходят очень медленно, а судя по реальным затратам времени, гендерное неравенство в постсоветской семье даже увеличилось (Малышева, 2001. С. 256).
По данным московского обследования 1996 г., участие отца в воспитании детей, за вычетом дисциплинирования, которым занимается каждый четвертый отец, является не только факультативным, но нередко и символическим. По затратам времени отцовский вклад составляет от 8,5 % (помощь в приготовлении уроков) до 1,9 % (уход за больным ребенком) материнского вклада. Даже отвечая на вопрос, кто определяет, «что детям можно делать», решающую роль отцам отвели только 8,7 % жен и 8,2 % мужей (Малышева, 2001. С. 269).
Российским СМИ традиционное разделение отцовских и материнских ролей представляется вполне естественным. Например, «в роликах, рекламирующих сотовых операторов, папа, как правило, перманентно находится в далекой командировке, поэтому мама кладет ребенку телефон с далекой папиной сказкой на подушку. Когда же режиссер ролика показывает вернувшегося папу в кругу семьи, то он либо бездеятельно сидит с идиотской улыбкой, либо обязательно натворит дел: то простудится, то заляпает рубашку кетчупом, то разольет детский сок. Хорошо, что неумехе на помощь вовремя приходит мать – профессионал домашнего хозяйства» (Кудрявцева, 2007). С этим более или менее согласно и массовое сознание.
Судя по данным массовых опросов общественного мнения, отцовство в России традиционно ассоциируется прежде всего с материальным обеспечением. Среди ответов на вопрос Левада-Центра в 2004 г.: «Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать хороший отец?» первые три места заняли «умение заработать» (75 %), «заботливость» (67 %) и «ум» (51 %). В оценке «хорошего мужа» на первом месте тоже стоит «умение заработать» (67 %), за которым идут «ум» и «верность».
Соотношение властных и экспрессивных функций в российской семье также скорее традиционно. Отвечая на вопрос ФОМ (апрель 2004 г.): «Кто из членов вашей семьи, с которыми вы жили в детстве, был главным, принимал основные решения?» – большинство россиян (в среднем 42 %, в старшей возрастной группе 56 %) отдали предпочтение отцу. Зато в ответах на вопрос: «Кто проводил с вами больше всего времени, занимался вашим воспитанием?» пальму первенства (57 %) получила мать. Вариант «оба родителя» выбрали лишь 22 %, «других родственников» назвали 14 %, а отца – лишь 7 % опрошенных (Преснякова, 2004). На вопрос Левада-Центра (сентябрь 2007 г.): «Как вы думаете, кто из ваших родителей в большей мере повлиял на ваше воспитание?» отца назвали 18 %, мать – 38 %, обоих в равной степени – 34 %.