Толпа воинов вокруг них притихла, и Гвендолин почувствовала, что все они смотрят на эту перепалку между матерью и дочерью. Девушка сделала глубокий вдох, когда у нее закружилась голова от смешанных чувств.
«Я не злопамятна, мама», – сказала Гвендолин. – «В отличие от тебя. Я бы никогда не отдала тебя на милость Империи, независимо от того, какой матерью ты была. Разумеется, ты будешь желанной гостьей за этими воротами».
Ее мать пристально посмотрела на нее, хотя ее лицо по-прежнему ничего не выражало, и слегка кивнула дочери.
«Как ты излечилась?» – спросила Гвендолин. – «Последний раз, когда я тебя видела, ты не могла ни говорить, ни пошевелиться».
«Я обнаружила, что она стала жертвой отравления», – сообщила Хафольд. – «Своего сына, Короля».
Толпа присутствующих ахнула, но громче всех ахнула Гвендолин. Она невольно покачала головой.
«Тогда мы должны отвести тебя к Иллепре, нашей целительнице, которая находится здесь с нами, и она предоставит тебе необходимую помощь для твоего окончательного выздоровления. Я приветствую тебя здесь, мама».
Ее мать кивнула, но осталась стоять на месте.
«Я слышала, что ты сейчас Королева», – сказала она.
Гвендолин настороженно кивнула в ответ, не зная, к чему клонит мать.
«Это то, чего хотел твой отец. Я боролась с этим, но теперь, наконец, я вижу, что это было мудрое решение. Возможно, его единственное мудрое решение».
После чего ее мать развернулась и прошла мимо нее в сопровождении Хафольд – слишком гордая, чтобы остановиться и сказать что-нибудь еще.
Зная, насколько гордой является мать, зная, что она никогда не слышала от матери ни одного доброго слова, Гвендолин понимала, насколько сложно Королеве дались эти слова. Она была тронута, в миллионный раз спрашивая себя, почему она и ее мать не могли стать ближе друг к другу.
Дверь фургона снова открылась и, обернувшись, Гвендолин удивилась, увидев, когда из другого выхода появился Абертоль, который медленно шел со своей тростью, опираясь на воинов.
Он повернулся и направился к Гвендолин своей характерной походкой. Приблизившись к девушке, он тепло улыбнулся ей.
Гвен сделала несколько шагов ему навстречу и обняла старика. Появление старого учителя и советника ее отца согрело девушке сердце. В некотором смысле, словно частичка отца вернулась к ней.
«Гвендолин, моя дорогая», – медленно произнес Абертоль своим древним голосом. – «Объятия с таким скромным стариком вроде меня не покажется вполне уместным на глазах у всех твоих новых подданных». – Он произнес эти слова с улыбкой, отстранившись. – «Ты теперь Королева, в конце концов. Я очень горжусь тобой из-за этого. А королева всегда должна вести себя как королева».
Гвендолин улыбнулась в ответ.
«Верно», – ответила она. – «Но роль Королевы дает мне привилегию обнимать того, кого я хочу».
Абертоль улыбнулся.
«Ты всегда была слишком умной для твоего же блага», – сказал он.
«То, что я вижу Вас здесь, внушает мне самые худшие опасения», – угрюмо произнесла Гвендолин. – «Я слышала, что королевский двор подвергся нападению. Но зная, что Вы убежали со своими драгоценными книгами, я понимаю, что это на самом деле правда».
Лицо Абертоля упало, когда он серьезно покачал головой.
«Сожжены», – сказал он. – «Они все сожжены дотла. Мы сбежали прошлой ночью».
Гвендолин, чье сердце неистово колотилось, боялась задать следующий вопрос.
«А что с Домом Ученых?» – наконец, спросила она. Ее сердце колотилось, не переставая, когда она подумала о месте, которое было ее вторым домом, которое было самым священным для нее на всем белом свете.
Абертоль грустно опустил взгляд и, впервые в своей жизни Гвендолин увидела, как из его глаз покатились слезы.
«Ничего не осталось», – мрачно сообщил он. – «Тысячи лет истории, бесценные, драгоценные тома – все сожжено варварами».
Гвендолин застонала против своей воли. Она протянула руку к груди, схватившись за сердце.
«Осталось только несколько томов, которые я захватил перед тем, как сбежать. Это все, что я мог уместить в фургон. Тысячи лет истории, поэзии, философии – все это стерто с лица земли».
Абертоль снова и снова тяжело качал головой.
«Мы восстановим его», – сказала ему Гвен, ободряюще положив руку ему на плечо. – «Однажды мы все это вернем».
Она пыталась придать своему голосу уверенности, чтобы вернуть ему настроение, но даже она сама знала, что этому никогда не бывать.
Старик посмотрел на нее с сомнением.
«Ты знаешь, что движется на нас с горизонта?» – спросил он. – «Армия, больше тех, с которыми сталкивался твой отец».
«Я знаю», – ответила Гвен. – «И я знаю, кто мы. Мы выживем. Как-нибудь. И мы все восстановим».
Абертоль долго и пристально смотрел на нее, после чего, наконец, кивнул.
«Твой отец сделал правильный выбор», – сказал он. – «Очень, очень правильный».
Абертоль прищурился, тысячи морщин испещрили его лицо.
«Ты помнишь свою историю?» – спросил он. – «Эхолемы?»
Гвен покопалась в памяти, и вспомнила эту историю.
«Они столкнулись с большой осадой», – ответила девушка.
«Самая большая осада во всей летописи МакГилов», – добавил Абертоль. – «Их было всего сто человек, а они отбивались от десяти тысяч».
Глаза Гвен широко распахнулись, а ее сердце наполнилось надеждой, когда история начала всплывать в ее памяти.
«Как?» – спросила она.
«Они сражались единой силой», – ответил ее старый учитель. – «Не всегда одержать победу в битве помогает меч. Чаще всего они побеждают сердцем, мотивом. Книга древнего языка наполнена историями нескольких победителей против множества врагов».
Абертоль вздохнул.
«Когда будешь править этими людьми», – сказал он. – «Не полагайся на их оружие. Смотри на их сердца. Каждый из этих людей приходится кому-то сыном, отцом, братом, мужем. У каждого есть причина умереть, но кроме того у каждого есть причина и для того, чтобы жить. Найди причину жить – и ты найдешь свой путь к победе».
Он пошел прочь, но тут вдруг остановился и оглянулся.
«Самое главное, спроси себя – какова твоя причина для того, чтобы жить?»
Гвен стояла на парапетах одна, и в ее голове звучали слова учителя. Какова ее причина для того, чтобы жить?
Думая об этом, девушка осознала, что у нее две причины. Она опустила руку и погладила свой живот, после чего посмотрела на горизонт и мыслями обратилась к Тору.
В эту минуту она решила жить.
Несмотря ни на что – она будет жить.