«Коварство гномов не знает предела, – писал сэр Джеронимо. – И подлое похищение с последующим трусливым убийством не останется безнаказанным. Королевство Грумант приложит все силы, дабы примерно наказать самозванца, выдающего себя за повелителя Подгорного Королевства Беньямина Восьмого Блюминга, отдавшего приказ об уничтожении посольства. Гнусным коротышкам не удастся запугать человеческую расу, и Грумант лишь приветствует стремление вашего императорского величества к справедливой мести. Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
Граф Форбарра, в этом случае исполнивший обязанности секретаря и писаря одновременно, помахал бумагой, давая высохнуть чернилам, и спросил:
– Война, как я понимаю, откладывается?
Сэр Джеронимо улыбнулся:
– Это почему же? Мы начнём партизанские действия.
– Какие? – удивился незнакомому слову граф.
– Чуть позже узнаешь. А пока вызови в Лютецию Оклендхайма-старшего и риттера фон Тетюша.
– Фон Тетюш вряд ли сюда приедет, – усомнился Форбарра. – После того как ты его чуть не казнил…
– Так не казнил же!
– Случайность.
– Случайность? Ты где её увидел? Фридрих, ты меня огорчаешь.
Замок Оклендхайм. Неделю спустя
Нельзя сказать, что победа над целым хирдом досталась графу Людвигу дёшево – гномы разорили все деревни вокруг замка, вырубили сады, пожгли амбары с зерном нового урожая, загадили пруды, вытоптали виноградники… Слишком неожиданно появились здесь коротышки. И это после того, как вассалы Оклендхайма-старшего совместно с ополчением Окленда уничтожили два десятка мелких шаек – люди успокоились и даже немного расслабились. И тут такой щелчок по носу!
Хвала Небесным Богам, что разведка смогла вовремя донести о приближении хирда, так что люди успели уйти под защиту крепких городских и замковых стен. Только вот имущество, домашнюю скотину и всё прочее хозяйство пришлось бросить на произвол судьбы. Как выяснилось, в этом случае судьба предпочла повернуться задницей.
А теперь граф Оклендхайм возмещал крестьянам понесённые убытки, чем приятно удивил самих пострадавших и поразил невиданной щедростью население города Окленда.
– Следующий! – Риттер фон Тетюш махнул рукой, вызывая из толпы очередного бедолагу. – Как зовут?
– Ноттолио сын Чубысов, ваша милость! – низко поклонился рыжий детина. – Я мельник из деревни Роснановки.
Риттер с непонятной ухмылкой сверился с лежащим на столе списком и кивнул:
– И каковы же твои убытки, Ноттолио?
Рыжий ещё раз поклонился и принялся перечислять, загибая толстые пальцы:
– Так это, значицца, ваша милость… мельницу мою как есть сожгли-порушили супостаты. Восемь марок на строительство потратил! Бычка ещё увели. Шесть бычков, двенадцать коров стельных да две дюжины овец. По нонешним ценам, ваша милость, ещё на три с половиной марки выходит. Итого ровным счётом четырнадцать марок, две гривенки и одиннадцать эскудейро с тремя грошами.
В толпе кто-то охнул, поражённый аппетитами мельника, но фон Тетюш не повёл и бровью:
– Грамотен?
– А как же, ваша милость! В нашем деле без этого нельзя.
– Тогда вот здесь распишись. – Риттер ткнул пальцем в бумагу.
– Что сделать?
– Имя своё поставь, дурень.
– Так точно, ваша милость. – Ноттолио дрожащей от нетерпения рукой взял перо и черкнул закорючку в указанном месте. – А когда за деньгами приходить?
– На следующий день после погашения недоимок за двенадцать лет.
Мельник растерянно захлопал глазами:
– Я все подати монастырю братства Маммоны платил исправно. У них всё записано, ваша милость!
– Обязательно уточним, – согласился риттер Сьёрг, недели две назад лично уговаривавший настоятеля ордена вернуть закладные расписки на доходы с деревень. – Но ведь в них было указано, что ты оценил своё имущество в три с половиной гривенки, не так ли?
– А-а-а…
– Так что идите в задницу, милейший Ноттолио. Следующий!
Фон Тетюш развлекался до самого вечера, пока окончательно не разуверился в человеческой честности. Люди вдохновенно врали прямо в глаза, требуя возмещения миллионов голов крупного и мелкого рогатого скота, миллиардов фунтов зерна, великолепных дворцов с фонтанами и лебедями, и были твёрдо уверены, что уж их-то, самых умных и хитрых, нипочём не разоблачат. Изредка встречающаяся честность радовала – ведь даже в навозной куче при определённом везении можно найти жемчужное зерно.
Окончательно разочароваться в человечестве риттеру фон Тетюшу не дал сэр Людвиг, прервавший процедуру:
– Оставьте их, Сьёрг. Пусть дальше разбирается наш кастелян, а у нас найдутся более благородные заботы.
– Воевать и пировать?
– Может быть. Голубиной почтой пришло приглашение в Лютецию на торжества, посвящённые коронации герцога Ланца, то есть его величества короля Джеронимо Первого.
– Что-то он торопится забраться на трон, – хмыкнул риттер.
– А почему бы нет? Стране нельзя без короля, и герцог является не самым худшим вариантом в правители.
– Но вы же были самым непримиримым его противником, сэр Людвиг.
– Вы ошибаетесь, Сьёрг. Да, глубоко ошибаетесь.
– Вот как?
– Моя семья была непримиримым противником предыдущей династии, а я, как известно, чту семейные традиции. Но сейчас совсем другое дело!
– Тогда нужно предупредить Джонни об изменениях ваших взглядов на внутреннюю политику в Груманте.
– Взгляды не изменились, Сьёрг! Изменилась сама политика.
– Ну да, ну да… – согласился фон Тетюш. – Но виконта всё равно нужно предупредить.
– Я так думаю, что в Лютеции мы его и встретим. Надеюсь, они добрались до столицы без приключений.
Оклендхайм-старший немного ошибся – приключений на долю виконта выпало столько, что хватило бы на десятка два рыцарских романов формата in folio. Правда, получились бы они не слишком популярными из-за недостаточно раскрытой, как выражается взыскательный читатель, темы сисек. Честно сказать, эта тема вообще не раскрывалась – присутствие при Джонни невесты со способностями врождённой боевой ведьмы напрочь отбивало у встреченных дам любые мысли о возможном адюльтере. Оно, конечно, правильно… только к окончанию похода Оклендхайм-младший стал каким-то нервным и напрочь утратил чувство юмора. И совсем немного не доехали до Лютеции, как его мрачное настроение нашло себе козла отпущения.
– Ваня, а тебе обязательно нужна эта дуэль? – Норвайский рикс Вован сосредоточенно водил точильным камнем по лезвию старинной секиры, не забывая время от времени прикладываться к кувшину с пивом. – Грохнул бы на месте мерзавца, и все дела. Зачем церемонии разводить?