– Слушайте, а ведь вы мне лапшу на уши вешаете!
– Господи, а я и не знала, что у вас в ходу такие просторечия. Естественно, вешаю. Есть и другие известные модельеры, которые ухватились бы за эту идею, не боясь потерять постоянную клиентуру, поскольку способны сообразить, что одно другому не мешает. Я могла бы обратиться к ним, но ни один из них не наделен вашим особым даром. Они предлагают полные комплекты одежды…
– Как и я.
– Да, только вы их не носите! – Голос Билли молодо зазвенел. – Одеваетесь вы, комбинируя по собственному выбору разрозненные на первый взгляд вещи. Ни разу не видела на вас двух однозначно сочетающихся предметов. Даже с черный галстуком, который хоть с чем-то, но будет сочетаться, вы наденете какой-нибудь твидовый жилет, или пиджак с клетчатыми отворотами на манжетах и лацканах, или хлопковый батиковый кушак.
– А вот тут вы правы, – согласился он, явно польщенный. – Люблю нравиться самому себе.
– Ох, Принс! Ну конечно! Вы попали в точку! Речь идет о самой что ни на есть практичной одежде, в которой тем не менее всякий раз чувствуешь себя в приподнятом настроении. Ладно, даже если вы все-таки намерены отказаться, скажите мне, что вам так не по душе в моей затее, кроме цен?
– Я боюсь, детка, что вы изобретаете колесо. Отдельные вещи носили всегда. Любая женщина всегда может пойти в магазин и купить их, совершенно во мне не нуждаясь.
– Но все не так просто! А если она работает и ей некогда ходить по магазинам? А если не умеет комбинировать вещи? А если живет далеко от крупных супермаркетов с хорошим выбором товара? А если ей не по вкусу последние капризы моды? А если она – молодая мать, на которой и дом, и ребенок, и муж, и работа? Да хождение по магазинам – настоящий кошмар для многих и многих женщин!
– Поистине мрачная картина, дорогая. Билли расхохоталась:
– Вы такой добрый человек, Принс, но, услышь кто вас сейчас, ни за что бы об этом не догадался.
– Нет уж, увольте меня от нотаций типа: «Где ваша ответственность перед обществом?» Я и так вношу свой посильный вклад. А вот вы с какой стати рветесь в торговлю, детка? Я никогда этого не понимал. Зачем, если вы могли бы быть герцогиней? Даже английской герцогиней, – благоговейно уточнил он, не в силах вообразить более заманчивого места в жизни.
– Я по сути своей рабочая лошадка, Принс, как, в общем-то, и вы. А сейчас я сгораю от нетерпения как можно скорее запустить мой проект. И мне нужен классный модельер, который должен стать ключевой фигурой в этой игре. Не то чтобы я сомневалась в успехе «Нового Магазина Грез», нет, я чувствую себя на пороге чего-то грандиозного. Но мне, как всегда, хочется начать побыстрее. Если бы, например, вы взялись набросать мне юбку в складку (естественно, за хорошую цену)… Понимаете, в ней должна быть какая-то изюминка, чтобы она безоговорочно выделялась из общего ряда. Знай я, что именно угодно моей душе, то уж, поверьте, сконструировала бы ее сама, но у меня нет нужного замысла. Ну да ладно, мне следовало бы понимать, что вас не соблазнишь. Хотя досадно, право. Я всегда ощущала себя обязанной вам, после того как забрала у вас Вэлентайн. Не перемани я ее в «Магазин Грез», она весь век трудилась бы у вас.
– И чем бы вы восполнили мне то, что переманили Вэлентайн, если бы я дал вам возможность себя одурачить? – усмехнулся Принс.
– Деньги, дорогой! Неплохой куш, – вставая, ответила Билли. – Но вы говорите, что у вас их уже больше чем достаточно. Видно, вы свободны от тайной страсти, которая исподволь изводит всякого очень богатого человека. Что же, до свидания, Принс, дорогой мой. До ленча мне надо еще кое-куда поспеть.
Он тоже поднялся, чтобы проводить ее до дверей, и небрежно осведомился:
– Что же это за тайная страсть?
– Ох, будто вы не знаете! Пусть это немного стыдно, но сколько бы денег ни было у человека, ему никогда не кажется, что их достаточно, разве не так?… А ведь мы с вами располагаем такими средствами, что всей жизни не хватит их потратить. Должно быть, эта неутолимая жажда получить больше, еще больше заложена в самой человеческой природе. Я вхожу в список десяти богатейших женщин Америки со дня смерти Эллиса, и все-таки теперь я полна решимости превратить «Новый Магазин Грез» в компанию, которая поднимет меня еще выше. А вы, кстати, в список богатейших мужчин не входите, хотя у вас крупное дело. Создавая дорогостоящие модели, вы не сколотили себе состояния в сотни миллионов, пусть и успешно торговали своей маркой. Думаю, стремиться иметь больше, когда у вас и без того много, – это своего рода игра…
– Думать я и сам умею не хуже вас, – раздраженно пожал плечами Принс.
– Вы только полюбуйтесь на меня: забросила такой изумительный дом в Париже, но слишком люблю его, чтобы продать. Ну не абсурд ли это, как вы считаете? Могла бы иметь шикарнейшую яхту, поместья тут, поместья там, могла бы проводить время в невообразимых, захватывающих развлечениях, могла бы возить с собой друзей, непрерывно устраивая им сногсшибательные каникулы… – Билли приостановилась, будто всерьез взвешивала все эти возможности с истовой сосредоточенностью женщины, которая стоит с ножницами в руках посреди розового сада и пытается выбрать в изобилии чудеснейших цветов один наиболее совершенный. – Так ведь нет, – наконец произнесла она. – Ничего подобного! Вот она я, дорогой, здесь, с вами, на старой доброй Седьмой авеню, ложусь костьми из-за этого каталога, в уверенности, что время для него самое подходящее. И я обязательно всем это докажу, Принс, будь что будет! Наверное, я трудоголичка… Но мне так это нравится, что просто не может не получиться. А уж выплаты модельеру с каждой проданной через «Новый Магазин Грез» вещи будут такие, что никому и не снилось! Мне просто казалось, что получать их более пристало вам, нежели кому-то еще.
– Выплаты?
– Ну конечно! Автору коллекции будет отчисляться процент с каждой проданной веши. Разве я вам об этом не говорила? Конечно, можно было бы и сэкономить, наняв команду первоклассных модельеров за гонорар, но все же, пожалуй, лучше, если на бирках будет какое-то одно имя, зато самое громкое. В конечном счете все останутся в выигрыше – включая и меня, само собой.
– Слушайте, Билли!
– Да-да?
– Вы самая отъявленная хитрюга на свете, вам это известно?
– Разумеется, милый!
– Ладно, черт с вами. Присаживайтесь, поговорим.
– О, Принс! – Билли повисла у него на шее.
У нее не было уверенности, что стоит выплачивать проценты, – она надеялась отделаться громадным гонораром за разработку моделей. Но раз уж дело приняло такой оборот, мелочиться не следовало. Для некоторых людей по-настоящему не играет роли ничто, кроме денег, а Принс, хвала господу, всегда принадлежал к их числу.
«Возвращение или скорее бегство к родным пенатам явно пошло на пользу Билли Айк-хорн», – решила Кора де Лионкур. Они сидели за чаем в нью-йоркских апартаментах Билли, и Кора думала о том, что полупровинциальная непосредственность и неприкрытая небрежность, бытовавшие в Калифорнии как вполне допустимый образ жизни, очевидно, настолько же соответствуют Билли, насколько чужда ей была наэлектризованная парижская элегантность. Конечно же, «взять» подъем» в Лос-Анджелесе было для нее пустяковым делом. С каким, должно быть, облегчением она поставила крест на Нью-Йорке и Париже, сбежав домой. Только так гостья могла объяснить себе радостно-возбужденный вид Билли в этот отвратительный хмурый день, тем более что та уверяла, будто ее единственным визитом сегодня было посещение Джона Принса для знакомства с его весенней коллекцией.