— Историк, Колтейн забрал на работы наших слуг. Это была даже не просьба. Его виканские псы попросту увели их — более того, когда один из наших почтенных коллег запротестовал, его ударили, так что он упал на землю. Вернули ли наших слуг? Нет. Живы ли они? Какое чудовищное самоубийственное задание им уготовано? У нас нет ответов, историк.
— Вы беспокоитесь о благополучии своих слуг? — уточнил Дукер.
— Кто будет готовить нам еду? — вмешался Ленестро. — Чинить одежду, ставить шатры, греть воду для ванны? Это возмутительно!
— Их благополучие более всего беспокоит меня, — сказал Тамлит с грустной улыбкой.
Дукер ему поверил.
— Я наведу справки.
— Ну, разумеется! — взвизгнул Ленестро. — И немедленно!
— Когда сможешь, — сказал Тамлит.
Дукер кивнул и отвернулся.
— Мы с тобой не закончили! — заорал Ленестро.
— Закончили, — услышал Дукер голос Тамлита.
— Кто-то должен заткнуть этих псов! Они же воют и воют без конца!
Лучше пусть воют, чем кусают за пятки. Историк пошёл дальше. Желание вымыться становилось невыносимым. Остатки крови и плоти на его одежде и коже начали подсыхать. Когда Дукер шагал по проходу между шатрами, многие взгляды обратились к нему. Руки поднимались, чтобы совершить защитные знаки у него за спиной. Дукер боялся, что невольно стал предвестником и нёс обетование судьбы столь же ледяной, сколь бездушным был вой собак.
По небу кровавой полосой растекался свет утра.
Когда пески
Плясали слепо,
Она изошла от лика
Богини яростной.
Бидиталь. Ша’ик
Если ищешь раскрошившиеся кости т’лан имассов, набери в ладонь песка Рараку.
Неизвестный автор. Священная пустыня
Кальп чувствовал себя мышью в большой комнате, битком набитой великанами: прячешься в тени и всё равно через миг растопчут. Никогда прежде, выходя на Меанас, он не чувствовал в Пути такой… тесноты.
Сюда явились чужие, захватчики, силы столь враждебные этому Пути, что сам воздух стал вязким. Та сущность мага, которая прорвалась сквозь завесу, съёжилась в крохотное боязливое создание. И всё же — Кальп ощущал лишь несколько жутких Троп, заплетённых следов, указывающих, где прошли незваные гости. Все чувства кричали, что он — по крайней мере, сейчас — один на этой широкой безжизненной равнине. Но маг трепетал от страха.
Сознанием он потянулся призрачной рукой, коснулся того места, где осталось тело, почувствовал ритмичный ток крови в венах, надёжный вес плоти и костей. Кальп сидел, скрестив ноги, в капитанской каюте «Силанды» под присмотром встревоженного, насторожённого Геборика, а остальные ждали на палубе, вглядываясь в ровный, безжалостно пустынный горизонт.
Нужно найти выход. Весь Старший Путь, на котором они очутились, представлял собой вязкое, неглубокое море. Гребцы могут гнать «Силанду» вперёд тысячу лет, дерево сгниёт под мёртвыми руками, вёсла переломятся, сам корабль начнёт разваливаться, а барабан всё ещё будет рокотать, спины — сгибаться и разгибаться. А мы к тому времени давно умрём, от нас останется лишь прах. Чтобы спастись, нужно найти способ перейти на другой Путь.
Кальп проклинал свои ограничения. Следуй он Пути Серка, Дэнула или Д’рисса — да практически любого другого Пути, открытого людям, — уже давно отыскал бы то, что нужно. Но только не Меанас. Ни морей, ни рек, ни даже, Худ её дери, лужи! Со своего Пути Кальп пытался создать проход в мир смертных… и пока что не преуспел.
Они попались в ловушку хитроумных правил, законов природы, которые будто решили поиграть с принципом причинно-следственной связи. Если бы спутники ехали в повозке, Путь, несомненно, повёл бы их по суше. Изначальные стихии диктовали нерушимое постоянство между Путями. Земля к земле, воздух к воздуху, вода к воде.
Кальп слыхал рассказы о Высших магах, которые — по слухам — придумали способы обмануть эти беспредельные законы, возможно, таким знанием обладали боги и другие Взошедшие. Но эти уловки были так же недоступны обычному кадровому магу, как орудия великанской кузни — дрожащей крысе.
С другой стороны, его тревожил сам масштаб задачи. Протащить нескольких спутников через свой Путь было бы тяжело, но посильно. А целый корабль?! Маг надеялся, что на Пути Меанас обретёт отгадку, словно гром с ясного неба явится простое и элегантное решение. Изящное, как поэзия. Разве не сказал когда-то сам Рыбак Кель’Тат, что поэзия и чародейство суть разные стороны одного клинка в сердце всякого человека? Где же тогда мои магические песнопения?
Кальп печально признался себе, что на Пути Меанас остался столь же глупым, каким был в капитанской каюте. Искусство иллюзий — сама элегантность. Должен, должен быть способ… хитростью выбраться из ловушки. Реальное против синергии впечатлений в сознании смертного. А как же вышние силы? Можно ли саму реальность убедить в существовании нереального?
Вопль его чувств зазвучал иначе. Кальп уже был не один. Густой, разбухший воздух Пути Меанас — где тени наполнялись плотностью матового стекла, а скользить по ним было наслаждением сродни экстатической дрожи — воздух надулся, выгнулся, словно приближалось что-то огромное и толкало этот воздух перед собой. Но, что бы это ни было, оно приближалось очень быстро.
В мозгу чародея блеснула внезапная мысль. Сумасшедшая, но… элегантная. Тогговы пятки, а смогу ли? Нарастает давление, затем пустой след, надёжный поток. Худ, не вода, конечно, но похоже!
Надеюсь, что похоже.
Кальп увидел, как Геборик подпрыгнул от неожиданности и ударился головой о низкую балку потолка. Маг скользнул обратно в своё тело и хрипло вздохнул.
— Скоро двинемся, Геборик. Прикажи всем готовиться!
Старик потирал культей затылок.
— К чему готовиться, маг?
— К чему угодно.
Кальп снова ушёл, устремился к своему «якорю» на Пути Меанас.
Незваный гость приближался, и сила его была такова, что сам воздух лихорадочно дрожал. Маг увидел, как ближайшие тени завибрировали, словно готовы были вот-вот рассеяться. Он ощутил: ярость клубится в воздухе, просачивается в глинистую почву под ногами. Незваный гость явно привлёк внимание… кого-то — Престола Тени, Псов — а может, Пути и вправду сами по себе живые. В любом случае, гость двигался дальше, высокомерно не обращая внимания на гнетущую угрозу.
Кальп вдруг вспомнил ритуал Сормо, который бросил их на Путь т’лан имассов на окраинах Хиссара. Ох, Худ, одиночник или д’иверс… но какая мощь! Кто же, во имя Бездны, обладает такой силой? У мага нашлось два варианта ответа: Аномандр Рейк, Сын Тьмы, и Осрик. Оба — одиночники, оба — невероятно высокомерны. Если бы существовали на свете равные им, сказания об их делах наверняка достигли бы ушей Кальпа. Воины говорят о героях. Маги — о Взошедших. Наверняка бы достигли.