Бодэн покачал головой.
— Нельзя вытащить с каторги человека, который не хочет сбегать. — Он пожал плечами, будто этих слов было достаточно, и больше ничего не добавил.
— Значит, остались ещё Персты, — заметил Геборик. — Кто вами командует?
— Никто, — ответил Бодэн. — Я туда попал по рождению. Их осталась горстка — старики или сумасшедшие, или и то и другое сразу. Несколько старших сыновей унаследовали… тайну. Танцор не погиб. Он взошёл одесную Келланведа — мой отец это своими глазами видел в Малазе, в ночь Теневой Луны.
Кальп фыркнул, но Геборик только задумчиво кивал.
— Я близко подошёл к истине в своих догадках, — сказал бывший жрец. — Как выяснилось, слишком близко по меркам Ласиин. Она подозревает — или даже точно знает, не так ли?
Бодэн пожал плечами.
— Спрошу в следующий раз, когда будем с ней болтать.
— Мне больше не нужен телохранитель, — сказала Фелисин. — Прочь с глаз моих, Бодэн. Катись с заботой моей сестрицы прямо в Худовы Врата.
— Девочка…
— Заткнись, Геборик. Я попытаюсь тебя убить, Бодэн. Как только представится возможность. Тебе придётся меня убить, чтобы спасти свою шкуру. Проваливай. Немедленно.
Великан снова её удивил. Он ничего не сказал остальным, просто повернулся и пошёл прочь под прямым углом к маршруту, который выбрал для них Кальп.
Вот и всё. Уходит. Вон из моей жизни, без единого слова. Она посмотрела ему вслед и удивилась тому, как сжалось вдруг сердце.
— Будь ты проклята, Фелисин! — зарычал бывший жрец. — Нам он нужен больше, чем мы — ему.
Заговорил Кальп:
— Мне сильно хочется пойти за ним и потащить тебя за собой, Геборик. Брось эту дрянную ведьму, и Худ её может забирать — с моего благословения.
— Ну так уходи! — с вызовом бросила Фелисин.
Маг не обратил на неё внимания.
— Я взялся спасти твою шкуру, Геборик, и собираюсь это сделать, потому что Дукер меня попросил. Теперь решение за тобой.
Старик обхватил себя руками.
— Я ей обязан жизнью…
— А я уж думала, ты об этом забыл, — глумливо заявила Фелисин.
Он покачал головой. Кальп вздохнул.
— Ладно. Подозреваю, во всяком случае, без нас Бодэну будет легче. Пошли, пока я не расплавился, — и, может, ты объяснишь мне, с чего взял, что Танцор ещё жив, Геборик? Это очень увлекательная идея…
Фелисин перестала их слушать. Это ничего не меняет, дорогая сестрица. Твой любезный подручный убил моего любовника, единственного человека в Черепке, которому было на меня не наплевать. Для Бодэна я была заданием, ничего больше, хуже того, он себя показал неумелым, бестолковым, толстолобым дураком. Таскать с собой тайный знак своего отца — какая пошлость! Я тебя найду, Тавор. Там, в моей реке крови. Это я обещаю…
— … чародейство.
Это слово вывело её из оцепенения. Фелисин подняла глаза на Кальпа. Маг ускорил шаг, лицо его было бледным.
— Что ты сказал? — переспросила она.
— Я сказал, что буря, которая нас нагоняет, — не естественная, вот что.
Фелисин обернулась. Сумрачная стена песка рассекла долину в длину — холмы, с которых спустились они с Бодэном, скрылись из виду. Стена катилась на них, словно левиафан.
— Пора бежать, я полагаю, — прохрипел рядом с ней Геборик. — Если мы сможем добраться до холмов…
— Я знаю, где мы! — закричал Кальп. — Рараку! Это же Вихрь!
Впереди, примерно в сотне шагов высились зазубренные, каменистые склоны холмов. Между ними залегали глубокие ущелья, словно оттиски гигантских рёбер.
Все трое помчались, зная, что не успеют добраться до холмов вовремя. Бьющий в спину ветер выл, как обезумевшее животное. В следующий миг их настиг песок.
— По правде говоря, мы искали труп Ша’ик.
Скрипач нахмурился, глядя на сидевшего напротив трелля.
— Труп? Она умерла? Как? Когда?
Это твоя работа, Калам? Поверить не могу…
— Искарал Прыщ утверждает, что её убил отряд Красных Клинков из Эрлитана. Так ему, во всяком случае, нашептала Колода.
— Вот уж не знал, что Колода Драконов может выражаться с такой точностью.
— Насколько я знаю, не может.
Они сидели на каменных скамьях в погребальном чертоге по меньшей мере на два уровня ниже любимых мест жреца Тени. Скамьи стояли у грубых стен, которые когда-то закрывала цветная плитка, а выемки под ними ясно указывали, что скамьи на самом деле были пьедесталами, на которых лежали тела умерших.
Скрипач вытянул ногу, наклонился и потрогал костяшками пальцев распухшую плоть над сросшейся костью. Эликсиры, мази… а насильное исцеление всё равно оставляет боль. Настроение у него было мрачное — уже несколько дней подряд Верховный жрец находил то один, то другой повод, чтобы отложить их уход, последней стала необходимость собрать побольше припасов. Каким-то странным образом Искарал Прыщ напоминал сапёру взводного мага — Быстрого Бена. Бесконечная череда планов внутри других планов. Он воображал, что если снять их слой за слоем, откроется главная интрига во всех своих хитроумных ходах. Очень даже вероятно, что вся его жизнь — одно собрание предположений в духе «если-так-то-сяк». Худова Бездна, может, и наша тоже!
От Верховного жреца у него кружилась голова. Ничем не лучше Быстрого Бена с этим Тогговым клещом — Треморлором. Дом Азатов, навроде Мёртвого Дома в городе Малазе. Да только что они такое? Кто-нибудь знает? Хоть кто-нибудь? Ходили лишь слухи, невразумительные предостережения, да и тех — немного. Большинство людей предпочитали делать вид, будто и не замечают Дома — жители Малаза, кажется, тщательно пестовали своё неведение. «Просто заброшенный дом, — говорят они. — Ничего особенного, кроме, может, нескольких привидений во дворе». Но у некоторых при этом бегают глаза.
Треморлор, Дом Азатов. Нормальные люди такие места не ищут.
— О чём думаешь, солдат? — тихо спросил Маппо Коротышка. — Я у тебя на лице уже увидел столько выражений, что хватило бы для украшения целой стены в храме Дессембрея.
Дессембрей. Культ Дассема.
— Похоже, я только что сказал нечто неприятное для твоих ушей, — продолжил Маппо.
— Рано или поздно человек доходит до точки, когда все воспоминания — неприятные, — скрипя зубами, ответил Скрипач. — Думаю, я до этой точки дошёл, трелль. Чувствую себя старым, изношенным. Прыщ что-то задумал: мы все — части огромного плана, который, вероятней всего, быстро отправит нас на тот свет. Раньше я бы это сразу почуял. У меня на беду чутьё было — будь здоров. Но на этот раз не могу разобраться. Он меня сбил с толку — вот и всё.