— Похоже, наше странствие к Треморлору придётся на некоторое время отложить, — сказал он, пожимая плечами. — Апсалар ушла вслед за отцом.
— И таким образом её приведут туда, где ждёт тело Ша’ик.
— Мы должны догнать её, — сказал Икарий. — Быть может, нам удастся обойти ухищрения Искарала Прыща.
— Не только Прыща, похоже, но и самой богини Вихря, которая, возможно, с самого начала стоит за этим.
Ягг нахмурился. Маппо снова вздохнул.
— Подумай, друг мой. Ша’ик была помазана Провидицей Апокалипсиса вскоре после рождения. Сорок с лишним лет в Рараку она готовилась к наступлению этого года… Рараку — суровая обитель, а сорок лет вымотают даже избранную. Возможно, лишь подготовка и была уделом и призванием Провидицы — сама война требует новой крови.
— Но ведь солдат сказал, что Котильон отпустил девушку лишь из-за угроз Аномандра Рейка? Одержание должно было продлиться куда дольше, чтобы она смогла подобраться ближе к самой Императрице…
— Так все считают, — сказал Маппо. — Искарал Прыщ — верховный жрец Тени. Думаю, разумно полагать, что каким бы коварством ни отличался Прыщ, Престол Тени и Котильон коварнее. Намного. Одержимая Апсалар никогда бы не добралась до Ласиин — Когти унюхали бы подмену, не говоря уж об адъюнкте и её отатараловом клинке. А вот Апсалар уже не одержимая… что ж… Котильон позаботился о том, чтобы она перестала быть обычной рыбачкой, не так ли?
— План внутри плана. Ты говорил об этом со Скрипачом?
Маппо покачал головой.
— Я могу ошибаться. Возможно, повелители Тени просто увидели возможность получить преимущество от схождения — наточить кинжал, а затем бросить его в самую гущу. Мне любопытно, почему память возвращается к Апсалар так быстро… и так безболезненно.
— А нам в этом плане тоже предназначена роль?
— Этого я не знаю.
— Апсалар становится Ша’ик. Ша’ик побеждает малазанские легионы, освобождает Семь Городов. Ласиин вынуждена сама вступить в борьбу, она прибывает с армией, призванной покорить бунтовщиков в этой стране.
— Вооружённая умениями и познаниями Котильона, Ша’ик убивает Ласиин. Рушится Империя…
— Рушится? — Брови Икария поползли вверх. — Скорей уж, обретает нового Императора или Императорицу под покровительством богов Тени…
Маппо хмыкнул.
— Тревожная мысль.
— Почему?
Трелль поморщился.
— Представил себе на миг Императора Искарала Прыща… — Он встряхнулся, поднял мешок и забросил его за плечи. — Думаю, пока что нам стоит держать эти соображения при себе, друг мой.
Икарий кивнул. Он помолчал, затем сказал:
— У меня есть один вопрос, Маппо.
— Да?
— Я чувствую, что скоро узнаю… кто я. Я ближе к ответу… чем когда-либо прежде. Говорят, что Треморлор аспектирован временем…
— Да, так говорят, хоть никто и не знает, что это подразумевает.
— Надеюсь, ответы. Для меня. Для всей моей жизни.
— Так каков твой вопрос, Икарий?
— Если я узнаю своё прошлое, Маппо, как это изменит меня?
— Ты спрашиваешь об этом у меня? Почему?
Икарий посмотрел на Маппо из-под полуприкрытых век и улыбнулся.
— Потому, друг мой, что внутри тебя живут мои воспоминания — которые ты не готов мне открыть.
Вот мы и пришли к этому разговору… снова.
— Кто ты, Икарий, от меня не зависит, как и от моих воспоминаний. Что толку пытаться стать подобным моему представлению о тебе? Я сопровождаю тебя, друг мой, в твоих поисках. Если истину — твою истину — суждено найти, ты найдёшь её сам.
Икарий кивал, словно к нему возвращалось эхо прежних повторений этого разговора — но ничего больше, ради всех Древних, ничего больше, пожалуйста…
— Однако что-то подсказывает мне, Маппо, что ты — часть этой скрытой истины.
Сердце трелля сковал лёд. Раньше он так далеко не заходил — неужели близость Треморлора открывает прежде запертые двери?
— Значит, когда наступит время, тебе придётся принять решение.
— Я полагаю, придётся.
Они посмотрели друг другу в глаза, в одних плескался невинный вопрос, в других скрывалось губительное знание. А между нами висит на волоске дружба, которой ни один из нас не понимает.
Икарий протянул руку и взял Маппо за плечо.
— Пойдём к остальным.
Скрипач сидел на спине гральского мерина. Все они стояли у подножия утёса. По фасаду храма ползали бхок’аралы, пищали и пыхтели, спуская вниз вьюки и различные припасы. Хвостик одного из созданий запутался в верёвке, и бхок’арал жалобно выл, опускаясь всё ниже и ниже вместе с вещами. Искарал Прыщ до пояса высунулся из окна в башне и швырял камни в незадачливое существо — но ни один не попал в цель.
Сапёр покосился на Икария и Маппо, почувствовал новое напряжение, которое выросло между ними, хоть друзья и продолжали трудиться вместе с привычной лёгкостью. Скрипач подозревал, что напряжение коренится в непроизнесённых словах. Похоже, всех нас ожидают перемены. Он посмотрел на Крокуса, который напряжённо восседал на доставшейся ему в наследство запасной лошади. Недавно сапёр застал юношу за тренировкой — тот отрабатывал близкие удары кинжалом. Несколько раз прежде Скрипач уже видел, как парень использует кинжалы: всегда в его технике сквозило своего рода отчаяние. Крокус был достаточно умелым бойцом, но ему не хватало зрелости — он слишком много думал о себе, стоящем за клинками. «Это прошло», — подумал Скрипач, глядя, как юноша повторяет последовательность ударов. Получать ранения необходимо, чтобы наносить смертельные удары. Драться ножами — дело небезопасное. Теперь в движениях Крокуса проглядывала холодная решимость — отныне парень будет уже не только защищаться. И не станет легкомысленно швырять клинки в цель, если только в складках телабы не будут ждать своего часа запасные. А они там скоро появятся, нутром чую.
Предвечернее небо подёрнулось охряной дымкой, мелкой пылью Вихря, который по-прежнему ярился в сердце Рараку менее чем в десяти лигах отсюда. От этой удушающей мглы жара становилась невыносимой.
Маппо освободил запутавшегося бхок’арала и был за свою доброту жестоко укушен. Создание взлетело по склону вверх, осыпая своего спасителя писклявыми оскорбительными возгласами.
Скрипач окликнул трелля:
— Задай нам скорость!
Маппо кивнул, и они с Икарием двинулись по тропинке.
Сапёр порадовался тому, что только он один обернулся и увидел, как два десятка бхок’аралов на прощание машут им ручками с утёса, а Искарал Прыщ чуть не выпал из окна, пытаясь достать метлой ближайшего.
Армия бунтовщиков Корболо Дома расположилась на поросших травой холмах, окаймлявших южный край равнины. На каждой вершине стояли штабные шатры под знамёнами разных племён и самозваных батальонов ополчения. Между палаточными городками паслись огромные стада скота и табуны лошадей.