Фелисин добралась до лестницы, выбралась из грязи и остановилась, удивлённая. Ил стёк с её кожи, словно живое существо, покатился с ног, чтобы воссоединиться с зыбкой массой на верхней палубе.
Сгорбившийся рядом с грот-мачтой Геборик вдруг закричал, не сводя глаз с дрожащей массы:
— Здесь что-то есть!
— Иди сюда! — завопил Истин с лестницы бака, протягивая к бывшему жрецу руку. Бодэн крепко удерживал юношу за другую руку. — Быстрей! Что-то выбирается!
Фелисин поднялась на ступеньку выше.
Грязь менялась, сжималась, превращалась в фигуры. Возникли кремнёвые мечи — одни серые, другие — халцедоново-красные. Мокрый мех встопорщился на широких костистых плечах. Костяные шлемы вспыхнули золотым и коричневым — черепа животных, которые Фелисин и представить себе не могла. Показались длинные космы грязных волос — преимущественно чёрных или каштановых. Грязь не столько отступила, сколько изменилась. Эти создания были с глиной единым целым.
— Т’лан имассы! — завопил ухватившийся за бизань-мачту Кальп. — Т’ланы Логроса!
Их было шестеро. Все облачены в меха, кроме одной фигуры — последней, самой невысокой. Она была укрыта маслянистыми разноцветными птичьими перьями, а в седине волос пробивались рыжие пряди. С прогнившей кожаной рубахи свисали украшения из кости, ракушек и оленьего рога, но оружия не было видно.
Лица имассов оказались сухими, кожа плотно облегала мощные кости. В глазницах плескалась тьма. На подбородках ещё оставались клочковатые бороды. Безбородой была только среброволосая фигура, которая теперь обернулась к Кальпу.
— Отойди, служитель Скованного! Мы пришли за своими родичами и тисте эдур. — Голос принадлежал женщине, и говорила она по-малазански.
Другой т’лан имасс повернулся к среброволосой женщине. Он был заметно крупнее остальных. Мех на его плечах принадлежал когда-то медведю, в волосах поблёскивало серебро.
— Смертные прислужники — сами по себе зло, — устало проговорил он. — Их мы тоже должны убить.
— Убьём, — сказал другой. — Но прежде всего — наша цель.
— Здесь нет ваших родичей, — потрясённо сказал Кальп. — А тисте эдур мертвы. Посмотрите сами. Они в капитанской каюте.
Женщина кивнула. Двое т’лан имассов пошли к люку. Затем она обернулась к Геборику, который стоял у планширя на баке.
— Призови вниз мага, что связан с тобой. Он — рана. И рана расходится. Это до́лжно прекратить. Более того, скажи своему богу, что такие игры подвергают его великой опасности. Мы не потерпим таких разрушений Путей.
Фелисин расхохоталась, может, чуть истерично.
Все как один т’лан имассы посмотрели на неё. Фелисин задрожала под этими безжизненными взорами, но затем вздохнула и взяла себя в руки.
— Может, вы бессмертны и так сильны, что способны грозить богу-вепрю, — сказала она, — но кое-чего пока так и не уяснили.
— Объяснись, — приказала женщина.
— Спроси того, кому не всё равно, — бросила Фелисин, встречая её бездонный взгляд, и сама удивилась, что не задрожала и не отвела глаз.
— Я больше не жрец Фэнера, — сказал Геборик, поднимая обе культи. — Если Бог-Вепрь ныне среди нас, я об этом не знаю да и не хочу знать. Чародей, летящий в буре, преследует нас и жаждет уничтожить. Мне неведомо почему.
— Он — безумие отатарала, — сказала женщина.
Оба имасса вернулись из трюма. И хотя ни слова не прозвучало вслух, женщина кивнула.
— Значит, они мертвы. А наши родичи ушли. Нам следует продолжить охоту. — Она снова посмотрела на Геборика. — Я возложу на тебя руки.
Фелисин снова рассмеялась.
— Вот тогда он исцелится.
— Заткнись, девчонка! — зарычал Кальп, проталкиваясь мимо неё, чтобы спуститься на палубу. — Мы не служители Скованного, — заявил он. — Худов дух, кто вообще такой этот Скованный? Ладно, не важно. Не хочу знать. Мы оказались здесь, на корабле, случайно, а не по расчёту…
— Мы не ждали, что сей Путь будет затоплен, — сказала женщина.
— Говорят, вы умеете пересекать океаны, — пробормотал маг и нахмурился.
Фелисин видела: Кальп не совсем понимает, о чём говорит т’лан имасс. Как и она сама.
— Мы можем переходить через водные пространства, — подтвердила женщина. — Но обрести форму можем только на суше.
— Значит, как и мы, вы пришли на этот корабль, чтобы ног не замочить…
— И исполнить своё задание. Мы преследуем родичей-предателей.
— Если они и были здесь, то давно ушли, — заявил Кальп. — Прежде, чем мы поднялись на борт. Ты — заклинательница костей.
Женщина склонила голову.
— Хентос Ильм из т’лан имассов Логроса.
— А Логрос больше не служит Малазанской империи. Рад видеть, что вы не сидите без дела.
— Почему?
— Не важно. — Кальп посмотрел на небо. — Он сбавил обороты.
— Он чувствует нас, — сказала Хентос Ильм. И вновь обернулась к Геборику.
— Твоя левая рука пребывает в равновесии, это верно. Отатарал и сила, которой я не знаю. Если маг в буре станет дальше набирать силу, отатарал победит, и ты тоже познаешь его безумие.
— Я хочу от этого избавиться, — простонал Геборик. — Пожалуйста!
Хентос Ильм пожала плечами и подошла к бывшему жрецу.
— Мы должны уничтожить того, кто летит по небу. Затем мы должны закрыть рану Пути.
— Иными словами, — заметила Фелисин, — возиться с тобой недосуг, старик.
— Заклинательница, — подал голос Кальп. — Что это за Путь?
Хентос Ильм помолчала, по-прежнему глядя на Геборика.
— Старший. Куральд Эмурланн.
— Я слышал о Куральд Галейн — Пути тисте анди.
— Это Путь тисте эдур. Ты удивляешь меня, маг. Ты сам — от Меанас Рашан, который есть ответвление Куральд Эмурланн, доступное смертным людям. Твой собственный Путь — дитя этого места.
Кальп хмурился, глядя в спину заклинательнице костей.
— Ничего не понимаю. Меанас Рашан — это Путь Тени. Владение Амманаса, Котильона и Гончих.
— Прежде Престола Тени и Котильона, — проговорила Хентос Ильм, — были тисте эдур. — Заклинательница протянула руку к Геборику. — Я коснусь тебя.
— Милости прошу, — сказал он.
Фелисин смотрела, как Хентос Ильм приложила иссохшую ладонь к груди старика. В следующий миг она отступила, будто забыла о нём, и заговорила с т’лан имассом в медвежьей шкуре:
— У тебя нет клана, Легана Брид.
— У меня нет клана, — подтвердил тот.
Она указала на Кальпа.
— Маг! Ничего не делай.