– Китайцы верят в свой экипаж.
– Это лишний раз доказывает, что старая горечь и злоба, двигавшая людьми во время Третьей мировой войны, никуда не делись, – прокомментировала его слова Наталья.
Когда солнце оказалось в зените над Индией, число проголосовавших за вариант «А» упало до пятидесяти девяти процентов.
– Бьюсь об заклад, победу одержит вариант «А», – тихо пробормотал Станислас Друэн, налил себе виски и бросил в стакан три кубика льда, звонко ударившихся о стекло.
С видом заговорщика он посмотрел на бывшую подчиненную.
– Э-э-э… Вы по-прежнему настроены пессимистично?
– Конечно. Когда-то, когда возник известный вам порыв к миру на всей Земле, я проявила оптимизм, но это оказалось лишь прелюдией к Третьей мировой войне. Большинство людей не понимают, каковы ставки в этой игре, и очень плохо информированы. Они реагируют инстинктивно, а главной действующей силой для них выступают страх и эгоизм. И если попросить у таких выразить свое мнение, они всегда выберут наихудшее решение.
– Вынужден напомнить вам, что меня в свое время тоже избрал народ.
– Но только на один срок, – дипломатично возразила Наталья.
Друэн кивнул.
– Неблагодарные. Они не отдают себе отчета в том, что я для них сделал. Должно быть, полагают, что с другим лидером им было бы лучше. Вы ответили на все мои вопросы. Ох и люблю я вас, Наталья, надо бы за вами приударить, – сказал он, помешивая кубики льда в стакане.
– Я бы ответила вам вежливым отказом, Генеральный секретарь. Если не ошибаюсь, вы подбиваете клинья ко всем женщинам, которые оказываются в поле вашего зрения, и в этом случае я стала бы всего лишь одной из многих.
Он рассмеялся и кивнул.
– Мне очень нравится, когда вы бунтуете, Наталья. В такие минуты вы выглядите еще более волнительно.
Они внимательно следили за кривой, которая вновь преодолела шестидесятипроцентный барьер в пользу варианта «А».
– Наталья, как вы думаете, почему это стадо инстинктивно выбирает неверное направление?
– Потому что познать что-то лучшее можно только через ошибки. Они подсознательно хотят, чтобы им преподали урок.
– Но ведь эта ошибка вполне может стать последней!
Он налил ей виски и протянул стакан. Когда полковник взяла его, кривая скакнула до шестидесяти четырех процентов за вариант «А» против тридцати шести за вариант «В». Солнце прошло над Пакистаном, Афганистаном и Ираном.
– Полагаете, они не отдают себе отчет в том, что происходит на самом деле?
– По всей видимости, в данном случае они действуют в русле самоубийственного коллективного бессознательного. Как лемминги. «Давайте спрыгнем все вместе с высокой скалы, это будет красиво и страшно»… Понимаете, о чем я говорю? – сказала Наталья Овиц.
Лицо Друэна приняло огорченное выражение, он вспомнил, что когда-то пошутил о полевых мышах, которые, спрыгнув со скалы, превратились в летучих…
– А если отвлечься от ваших психоаналитических сентенций и предположить, что люди до сих пор остаются… животными? – Наталья залпом выпила виски, не сводя глаз с линии, отражавшей результаты голосования.
– Вот вы и произнесли ключевое слово, полковник. Осознание подавленных стремлений, освобождение от чувства неудовлетворенности! Я никогда в этом не сомневался, мечтал о том, чтобы сказать им это в лицо. Я всегда представлял дебаты на трибуне ООН, в ходе которых наконец позволю себе выразить прячущуюся в глубине души уверенность: я управляю стадом животных, у которых напрочь отбило память. Они забывают уроки прошлого, и человеческая история прекратится вполне осознанно, из-за какой-нибудь коллективной глупости.
– На какой результат вы рассчитывали, предлагая это всеобщее голосование представителей вида?
– Похоже, что я, несмотря ни на что, верил в разумность моих собратьев.
– Это хорошо, когда политик любит людей. Подобная грань вашей индивидуальности была мне неведома, я всегда считала вас циником.
– Может показаться странным, но, чтобы заниматься данной профессией, нужно хотя бы в минимальной степени испытывать сострадание к себе подобным. По крайней мере вначале. Клянусь вам, Наталья, я пришел в политику только потому, что верил – мне по силам изменить жизнь людей к лучшему.
– А теперь?
– А теперь я переживаю по поводу того, что должно произойти, и не на шутку боюсь, что человечество прекратит свое существование.
Наталья плеснула себе еще виски.
– Да, подобный сценарий действительно возможен. Земля потом придет в себя. Для нее мы не более чем отступление длиной в семь миллионов лет. Это при том, что средняя продолжительность жизни видов на нашей планете составляет три миллиона лет. Так что мы свое отжили.
– Вы в самом деле так думаете?
Наталья вытащила смартфон и нажала на кнопку вызова.
– Нет.
Не успела она дать отбой, как кривая (до этого устремившаяся к шестидесяти трем процентам в пользу варианта «А») резко пошла вниз – полдень наступил в Европе.
Друэн нахмурился, пораженный догадкой, которая, едва придя ему в голову, тут же стала совершенно очевидной.
– Только не говорите мне, что вы…
Женщина спокойно улыбнулась и в знак согласия кивнула головой.
– Я связалась со старыми друзьями-хакерами и попросила их задействовать один маленький гаджет – в общих интересах.
– И что же это за гаджет?
Она показала смартфон, на экране которого светилась кривая с надписью «Реальный результат», явственно указывающая, что побеждает вариант «А». Внизу была еще одна, под которой было написано «Улучшенный результат», эта свидетельствовала в пользу варианта «В».
– По всей видимости, африканцам и европейцам больше нравится вариант «В», – заявила карлица и подмигнула Друэну. – По крайней мере, когда вас попросят официально прокомментировать эти цифры, вы ответите именно так.
– Боже праведный! Вы нашли жульнический способ сделать так, чтобы победу одержал вариант «В»… И вам удалось…
– …помочь людям не ошибиться в выборе и, невзирая ни на что, спасти планету… А вот вам реальный результат.
С этими словами она показала на соответствующую линию на экране смартфона – за вариант «А» отдали свои голоса семьдесят два процента проголосовавших.
– Не волнуйтесь, об истинном положении дел никто никогда не узнает. Стараниями моих хакеров кривая «Улучшенный результат» будет признана официальной, и опротестовать этого не сможет ни одна живая душа.
– Хороший вы человек, полковник Овиц.
– Я просто выполняю работу, за которую мне платят в должности чиновника: помогаю людям.
Генсек Друэн был на седьмом небе от счастья.