В комнату вломились Буллит с Пургеном, каждый со своей группой. Они на миг застыли при виде необычной картины, дернулись было за оружием, но, увидев тату с тремя шестерками на бритом затылке стоящего на коленях толстяка, обомлели и замерли в немом удивлении. Перед ними находился сам Нумизмат, главный Демон всея Пади! Труп Сабли со скипетром в груди ошарашил всех и воочию подтвердил приверженность пухлого сектанта к руководству тайной группировки. Значит, совсем не сказки рассказывали о сатанинской секте и ее главаре, это все правда. Буллит крякнул под маской шлема, а Пурген перекрестился, быстро и почти незаметно.
По мановению руки Нумизмата оба сектанта бросились к тайному ходу в стене, а толстяк с металлическими нотками в голосе приказал бандитам:
– Следуйте за ними, кто принесет тотем форта, озолочу и подарю вечную жизнь!
– Е-есть! – автоматически буркнул загипнотизированный Пурген и бросился к лазу, за ним поспешили двое его помощников.
Буллит попытался почесать затылок, но только поскреб боевой перчаткой гладкий шлем, снова гыкнул и поспешил к тайному туннелю вместе с тремя друганами.
Нумизмат поднялся с колен, выдернул скипетр и, нисколько не смущаясь, провел языком по красному золоту его острия. Облизнул кровавые пухлые губы и что-то прошептал. Затем спрятал свою священную реликвию за пояс, натянул на голову капюшон и стал осматривать помещение.
* * *
Грохот сражения, кровь и пожар, казалось, остались позади. Троица беглецов упорно пробиралась вперед по темному сырому подземелью. Первым шел дед Игнат с факелом, вторым – Малой в обнимку с черепом архара, замыкал шествие часто оглядывающийся назад Добрыня с фонариком. Несмотря на свет от трех источников, включая голубоватое свечение тотема, они спотыкались, сталкивались, наступали друг другу на пятки и задевали плечами стены узкого туннеля. Коридор петлял из стороны в сторону, чуть спускался и снова поднимался, потолок то и дело давил на головы. Мыши, жуки, тараканы и пауки хрустели под ногами и разбегались от несущихся людей. Кирпичная кладка кое-где обвалилась от сырости и времени, мешая идти. Капающую за шиворот воду никто не замечал, цель была одна – быстрее уйти от погони, выбраться и найти безопасное место.
– Зачем мы украли тотем? – ворчал ежеминутно Игнат, семеня мелкими частыми шажками с факелом и крестообразным мечом. – Это грех! Это реликвия форта. Чью прихоть мы слепо выполняем? Треша? Демонов? Всевластия? Мы же не воры, можно было чистосердечно попросить старейшину… Осторожно, яма… Нельзя так, грех, совесть наша…
– Слышь, ты, старый? Заткнись уже! – прикрикнул богатырь позади и больно ударился головой о перекладину. – Мля-я, совестливый ты наш! Командир приказал помочь Трешу, найти тотем, значит, выполняй приказ, пока ты еще боец Заслона! Вот уйдешь на покой, станешь как прежде святошей в какой-нибудь церквушке Западного форта, тогда и втирай там прихожанам о чести, долге и вере! А щас нам выбраться срочняком нужно… Вот, еп! Кажись, у нас гости…
Эхо в длинном туннеле донесло голоса, брань и бряцание оружия. Малой сглотнул, еще сильнее вцепился в тотем и поспешил за ускорившимся дедом. Несмотря на фору во времени, преследователи сокращали дистанцию. Может, потому, что беглецы шли осторожно, крадучись, дабы не влипнуть в ловушки и капканы. Убийцам же нагонять несчастную троицу было легче и проще по уже протоптанному свободному пути.
Добрыня сунул включенный и уже начавший мигать фонарик в трещину кладки стены, лучом к противнику, а сам единственной рукой вынул из заплечной сумы секиру и продолжил бег. Буквально через минуту сзади раздались выстрелы. Бандиты приняли свет за остановившегося неприятеля и открыли огонь, на время застопорившись. Драгоценные секунды, выигранные благодаря смекалке бойца, позволили немного оторваться и прийти в себя.
Небольшая дверь с хитрым замком впереди придала сил и уверенности, необычный замок и конструкция петель позволяли открывать ее в обе стороны. Чугунная плита поддалась только с третьего раза благодаря однорукому гиганту. Как ее открывали в случае ЧП старцы форта, оставалось только недоумевать.
Солнечный свет ударил в глаза, маскировочная сеть желтого цвета в несколько слоев прикрывала выход из туннеля. Добрыня пожалел об отсутствии гранат, он хотел бы оставить ренегатам сюрприз и начал задвигать скрипящую плиту. Мышцы на его теле и вены на могучей шее вздулись веревками, лицо покраснело и вспотело. Малой за спиной гиганта вскрикнул и стал звать на помощь. Добрыня обернулся и охнул. Их холмик с тайной дверью, один из нескольких других таких же природных явлений, находился в центре плоской ровной поймы. Когда-то Река отступила и оставила песчаные дюны, усеянные редкими чахлыми кустиками. И, видимо, обнажила естественные ловушки, ранее бывшие омутами на дне водоема. Зыбучие пески!
И теперь они затягивали деда Игната в десяти метрах от пригорка с лазом. Священник кричал и молился, его вопли заглушали ор Малого, бросившего тотем и снующего по краю холма. Добрыня быстро оценил ситуацию, грязно выругался и, лихорадочно соображая, бросился к пареньку.
– Не вопи. Ща че-нить сбацаем. Тихо-о вы оба-а! Фули орете? Так… так…
– Затягивает! – снова запричитал Игнат, погрузившийся по колени в желтый, ослепительный на солнце песок. – Боже всемилостивый, спаси и сохрани раба Твоего…
– Старый, снимай кушак, кидай нам, живо-о! – крикнул Добрыня, скидывая с себя пояс и нательные ремни. – Малой, фули встал, как суслик морковный? Быстро давай ремень! Тянуть будем его. Черт, щас нас за жопу-то схватят эти уроды! Крындец, попали-и. Куда ты? Че ты его хватаешь, мля? Оставь ты эту черепушку на хрен. Нам тут всем щас абзац настанет полный! Но я просто им не дамся, тварям. Хоть одного, но заберу с собой!
Пока боец возился со страховочным буксиром, собирая ремни и пояса, Малой плюхнулся рядом с тотемом. Потер его, поцарапал ногтем, начал сдувать песчинки. Однорогий череп архара блестел на солнце и слепил глаза серебром и позолотой, голубизна глазных впадин притупилась и почти угасла, чем вызвала неподдельный интерес паренька.
Игнат снова закричал, но кушак все-таки бросил.
– Малой, чеши быстро, тащи кушак сюда, – сказал Добрыня и, видя выпученные глаза того, добавил: – Ты легкий, тебя так быстро зыбь не схватит.
В дверь под маскировочной сеткой долбанули железом. Здоровяк кинулся туда, держа в руке секиру. Другого оружия у них не было: крест-меч святоши уже поглотили пески, а саблю Малой потерял при бегстве, спасая тотем. Теперь против огнестрела врага одна секира выглядела посмешищем.
Жестом Добрыня показал пацану доделать задуманное по спасению Игната, который уже скрылся по пояс, а сам притаился сбоку от чугунной плиты с занесенной над головой секирой. В дверь снова стали долбить и пытались толкать ее, но пока безуспешно. Малой как перед прыжком в воду набрал в легкие воздуха и стрелой метнулся к кушаку, схватил его конец и тотчас вернулся на холм. Сердце так сильно билось, словно готово было выскочить из груди.
«Эх-х, гранатку бы туда сунуть или вшивый пистолетик! Попали-и мы-ы. Ох-х, попали! Малого жалко, кончат пацана, как пить дать. Пить. Как хочется пить, бляха муха! – Добрыня сильнее прижался к двери, затаил дыхание. – Пусть уроды думают, что дверь неподатливая и не я держу ее. Время на руку. Хотя какое там на руку? Никто не знает, что мы здесь. Звиздец нам!» Он согласно кивнул Малому, когда тот показал пятиметровый отрезок, и жестом отправил паренька снова к зыби. Тело богатыря вздрагивало от толчков, но верзила упорно сдерживал тараны. «Сколько их там? Трое, пятеро? Но в узком туннеле без предбанника им больше чем двоим не развернуться, вот и долбят, уроды! Ха. Малой машет, вернулся. Красава! Старый уже намотал на кулак ремень. Пора».