– Петя. А тебя?
– Ася. Анастасия… – Она сползла с него, стекла, как медуза с камня.
Ласковая рука зарылась ему в волосы.
– Какое у тебя смешное ушко…
Она гладила Кошатника по голове, нежно, легонько. Так его никто никогда не гладил, и все внутри у Кошатника переворачивалось и выворачивалось, и он понимал, что сегодня с ним произошло что-то невероятно значительное и теперь он уже никогда не будет прежним Кошатником. И никогда больше не будет подстерегать девок в подворотнях, это точняк!
– А я тебя сначала даже немножко испугалась! – призналась ему Ася, когда они уже сидели на веранде ее потрепанной дачки с пятнисто-оранжевой крышей.– Ты был такой… Как будто вправду мог меня убить! А ты мог?
– Мог,– честно ответил Петя.
– А теперь?
– А теперь я убью того, кто захочет тебя убить! – совершенно серьезно ответил Кошатник и увидел, что от этого признания нравится ей еще больше.
– Прости, Ася, но у меня еще дела в городе,– сказал он солидно.
– Тебе надо уходить?
– Да.
– Я понимаю… – Она явно огорчилась.– А может, приедешь вечером?
– Может быть,– пообещал Кошатник.
– Я тут всю неделю буду,– сказала она.– У меня отпуск. Не сможешь сегодня, приезжай завтра, послезавтра… Если меня не будет, я ключик под доску кладу. Или на озеро сходи. Знаешь где озеро?..
Они попрощались нежно и трогательно.
Кошатник был спокоен. Он знал, что вернется сюда вечером. А сейчас, правда, надо сделать дело. Чтобы Колька раз и навсегда понял: Кошатник – не Велик. Кошатник – крутой. И если кому из них двоих и выпустят ливер, то не Кошатнику. И точка!
Кошатник снова сходил в лес, взял то, что собирался взять, и вернулся на станцию. Когда он приехал в город, еще не было пяти.
Озерковский реабилитационный центр действительно охранялся не хуже банка. Но Даше и Юре пропуск выписал лично начальник охраны.
Светка лежала в отдельной палате. «Лежала» – не совсем верно. Вместе с женщиной-инструктором Светка делала какую-то хитрую гимнастику. Ребятам пришлось подождать, пока они закончат.
Маленькая палата, стены, разрисованные веселыми мишками и зайками. Светло-зеленый ковер, аккуратно застеленная постель. За ней – открытая дверь на балкончик, правда, сам балкончик забран решеточкой в виде виноградных лоз.
Из динамиков, встроенных в стену над кроватью, лилась мягкая клавесинная музыка.
Светка, испуганный большеглазый зверек, сидела на кровати, забившись в уголок, и вязала крохотные носочки.
– Привет,– сказала Даша, опускаясь рядом.– Как ты?
– Хорошо,– тихим голосом ответила Света.– Очень хорошо, спасибо.
Руки у нее были – одни косточки.
Юра вышел на балкон, поглядел вниз. Внизу кудрявилась зелень и синим колесом лежало озеро. Обод его кишел розово-коричневыми телами.
Даша со Светой шептались минут двадцать, потом тоже вышли на балкон.
– У тебя сигарет нет? – спросила Света.– Очень курить хочется.
Юра покачал головой.
– Ко мне священник приходил. Отец Александр. Говорил, чтобы я не боялась. А я все равно боюсь. Вдруг они придут?
– Их охрана дальше дверей не пустит,– возразила Даша.
– Ты не понимаешь! Что им охрана? Они могут глаза отвести, я сама видела! – Плечи ее затряслись.
Даша обняла Светку:
– Да не бойся ты. Здесь же все освященное, здесь чары не действуют, понятно! И вообще это не чары, а просто гипноз. А загипнотизировать человека можно, только если он сам захочет.
Даша сказала это очень уверенно – и сразу вспомнила, как легко завладел ее волей Дефер. Вспомнила и умолкла.
Но тут ее неожиданно поддержал Юра.
– Да плюнь ты на них,– произнес он небрежно.– Ими уже занялись на таком уровне, что о тебе никто даже не вспомнит. Николай со Славиком – в розыске. И притом не только у милиции. И к тому же они, ну не совсем они, а их начальство по дурости подставили бандитов. Ты когда-нибудь видела, чтобы кто-то мог отвести глаза бандитам, которых подставили? – Юра засмеялся.– Легче пулю на лету зубами поймать! Так что не дрейфь, тебя никто не тронет.
– А вас?
– А нас тем более.
В отличие от Даши, Юра искренне верил в то, что говорил.
Первый звоночек Митяеву был, как ни странно, из милиции. Правда – от доверенного человека.
– Николай, может, тебе интересно будет, за Стрельной крутая разборка была,– сообщил прикрученный мент.– Туда сейчас все руководство ломанулось.
– А кто и что – не в курсе? – лениво поинтересовался Митяев.
– Еще не знаю, но мясорубка еще та. Восемь трупов.
– Ого! Кто же это такой резкий? – проговорил Митяев.– И где это было, поточнее… – Он записал координаты.– Ну, спасибо! С меня причитается…
– Ты был прав,– сказал он Ласковину.– Не стоило мне туда ехать.
– А сейчас, я думаю, стоит! – Ласковин потянулся к телефону.– Рустам? Здорово, Ласковин. Ты насчет побоища – в курсе? Откуда знаю? Свои источники. Поедешь? А если я попрошу? Да хоть ящик! За тобой заехать? Нет вопросов. Это как тебе удобней.
– Он сам нас подберет,– сказал Андрей Митяеву.– Говорит: не хватало еще на бандитских тачках ездить!
– Гордый стал! – усмехнулся Митяев.– Начальник! Ты, кстати, его подогреваешь?
– Ростика? Ты, Митяй, думай, что говоришь!
– Это ты зря! Своих надо подкармливать!
– Ты ему предложи! – усмехнулся Ласковин.– Когда в зале встретимся. А я погляжу, как он тебя с говном смешает!
– Кто говорит о деньгах? – удивился Митяев.– Давай ему информацию сольем? Хотя бы на тех же велесовских…
– А не западло? – усомнился Ласковин.
– Перестань! Кто они нам? Да никто! А Саэтдинов – наш кореш еще с сопливых времен!
– Тоже правильно,– согласился Ласковин.– Ладно, поехали. А то еще застрянем в какой-нибудь пробке!
– Крутая больничка,– заметил Матвеев, когда они покинули Центр.– Просто как в западном сериале.
– С ума сойти, сколько это стоит! – В Даше проснулся бухгалтер.
– Интересно, откуда у них такие бабки?
– Спонсоры.
– Ха!
– А вот ты зря иронизируешь! У них учредитель – фонд какого-то Потмакова. На входе написано. Я сейчас вспомнила: в конце прошлого года мы им тридцать тысяч перевели. В валюте. Я еще думала, что это просто Альбина деньги обналичивает, а выходит – вон куда.
– А мы – куда? – спросил Юра.