Назывался сериал «Возвращение Джека-потрошителя»…
– Из ада! – прочитала Эльвира. – Какого такого ада? Издательство «ИАД», что ли? Но они печатают в первую очередь учебники…
– Из ада! – взвизгнул Державин-Клеопатров. – Господи, неужели точно из ада?
К Эльвире подскочил Владислав Столяров, который хотел вырвать у нее пакет, однако пресс-секретарь сделать ему этого, конечно, не дала.
– Откуда – из ада! Отправитель… – Он сделал паузу, а затем выдохнул: – Джек-потрошитель!
ЛДК снова взвизгнул, а потом сказал:
– Ну, копировать мой сюжетный ход просто глупо! Или что, вы положили туда пачку евро, чтобы столь незатейливым способом объявить мне о повышении гонорара? Это ваша идея?
Он взглянул на Юрия Викторовича, а тот, перестав возиться с мобильным, уставился на Эльвиру.
Она же, отчего-то покрывшись пунцовыми пятнами, сказала:
– Нет, это не наш пиар-отдел! Иначе бы я знала! Да и какой смысл выкладывать это здесь? Тогда бы уж надо было внизу, где публика толчется!
Движимый странным чувством, доктор Бергамотов спросил:
– А типа, одетого, как Джек-потрошитель – в плащ, шарф, шляпу, с медицинским саквояжем в руках, – вы не нанимали?
Ильинская воскликнула:
– Да нет же! Хотя, помнится, кто-то предлагал нечто подобное, но решено было отказаться!
– Странно, но я его видел! – пробормотал Бергамотов. А Столяров, вздрогнув, добавил:
– И я тоже! И он…
Заместитель начальника секции классического детектива запнулся и добавил сиплым голосом:
– Он как раз спускался по лестнице… А потом затерялся в толпе… Я подумал, что все же решено было воплотить в жизнь идею об актере, играющем роль Джека-потрошителя, – сообразно действию первой части «Ореста Бергамотова и Джека-потрошителя»!
– Да не нанимали мы никого! – повторила несколько истеричным тоном Эльвира, на что Столяров подчеркнуто миролюбиво произнес:
– Если так, то никакой необходимости вопить нет…
Эльвира вдруг стала сдирать с пакета обертку, причем делала это как-то уж чересчур остервенело. Ойкнув, она вдруг замерла.
– Ноготь сломала! – произнесла Эльвира, а Столяров, воспользовавшись возникшей заминкой, вырвал у нее пакет.
– Отдай! – закричала она, но тут в перепалку вмешался ЛДК.
– Пакет адресован мне, не правда ли? – уточнил он. – Так кто же вам позволил его вскрыть?
Столяров положил пакет перед нахмурившимся писателем.
– Именно это я и хотел сделать, поэтому и забрал у нее вашу корреспонденцию.
– Но там может быть бомба! – запальчиво возразила Эльвира, на что Генералов со смехом ответил:
– И ты хочешь вскрыть смертоносную посылку, погибнув вместо уважаемого Леонида Мстиславовича? Он, естественно, потом пришлет тебе роскошный венок на могилу. Не знал, что ты такая альтруистка, Эля!
Писатель же тем временем распаковывал адресованный ему пакет. Внутри оказался деревянный ящичек, на крышке которого лежал продолговатый конверт.
– Обожаю подарки! – заявил ЛДК, но Эльвира попыталась его остановить:
– Надо, чтобы сначала люди Олега Францевича проверили! Там может быть все, что угодно!
Однако было поздно – Державин-Клеопатров уже открыл ящичек. Несколько секунд он смотрел на его содержимое, потом захлопнул крышку и, издав хрюкающий звук, повалился набок.
Доктор Бергамотов кинулся к нему, другие тоже засуетились около потерявшего сознание писателя. И тут же до Михаила Николаевича донесся пронзительный вскрик, и он, подняв голову, заметил Владислава Столярова, застывшего около открытого ящичка. Заместитель начальника секции классического детектива издал странный гортанный звук, затем опрометью метнулся вниз по лестнице, и до собравшихся долетели характерные звуки – Столярова выворачивало наизнанку.
К ящичку шагнул сам генеральный, но доктор опередил его.
– Лучше помогите уложить ЛДК на спину! – попросил он. Юрий Викторович, вынув мобильный, произнес:
– Мне вызвать Олега?
Он имел в виду главу службы безопасности издательства.
– Все зависит от того, что находится в посылке! – произнес Бергамотов, обогнул столик и взглянул на содержимое ящичка.
Что ж, стало понятно, отчего ЛДК потерял сознание, а Столярова затошнило. Ибо в ящичке лежало кем-то аккуратно вырезанное сердце.
– Думаете, животное? – услышал доктор сдавленный голос Генералова, возникшего у него за спиной. – Или…
Доктор захлопнул крышку ящичка и произнес:
– Я не патологоанатом, так что ничего определенного сказать не могу, но… Но вам необходимо тотчас связаться с Олегом Францевичем!
И пока генеральный делал это, доктор еще раз осмотрел ужасную посылку, и его взгляд замер на продолговатом конверте.
Доктор Бергамотов вышел из автомобиля и поежился. Сентябрь стоял на редкость теплый, но его все равно трясло. Не столько от холода, сколько от предчувствия чего-то ужасного и…
И неумолимого!
Он задрал голову, пытаясь понять, на какой этаж бетонного дома, располагавшегося где-то в Зябликово, ему нужно подняться. Шофер издательства, доставивший его сюда, знать этого, конечно, не мог.
Доктор двинулся к подъезду – дверь распахнулась, и он заметил невысокого коренастого мужчину с коротким седым ежиком волос и пронзительными синими глазами. Тот подошел к нему, протянул руку и произнес:
– Рад, что так быстро смогли приехать, Михаил Николаевич!
– Думаю, выбора у меня не было, ведь так, Олег Францевич? – ответил Бергамотов со странной ухмылкой.
Олег Францевич Атьман, глава службы безопасноти издательства «Ктулху», пристально взглянул на него и произнес:
– Вам нездоровится? Вид у вас неважнецкий…
Бергамотов мотнул головой. Несмотря на то что Атьман был старше его самого как минимум лет на десять, если не на все пятнадцать, выглядел он, как водится, подтянуто, деловито и уверенно.
– Значит, это на самом деле она? – спросил, заикаясь, доктор.
Атьман, кивая в сторону подъезда, ответил:
– Боюсь, что да. Ее обнаружил один из дружков, который пришел сегодня утром, – у него имелся ключ от квартиры. Но давайте же поднимемся в квартиру жертвы!
Делать это доктору Бергамотову совсем не хотелось, но ничего другого не оставалось.
Они зашли в разрисованный лифт, который со скрипом поехал вверх. Доктор старался не смотреть на Атьмана, сосредоточившись на подсчете световых всполохов между неплотно прикрытыми дверями, – эти всполохи возникали, когда лифт проезжал очередной этаж. Пять, восемь, одиннадцать… Сколько же еще?