Олег Францевич тем временем сжато и по-военному сообщал известные ему факты:
– Вырезано сердце. Видимо, то самое, что было подкинуто на книжной ярмарке ЛДК. Но генетическая экспертиза установит это со стопроцентной точностью! В Следственном комитете у меня имеются хорошие связи, поэтому нам позволено посетить место преступления. Запомните: всегда доверяйте профессионалам.
Это была его любимая присказка.
– Но если ее убили и этим делом занимается Следственный комитет, то зачем мое-то присутствие понадобилось? – спросил доктор, чувствуя, что желудок у него сжимается. Лифт наконец остановился.
Они вышли и оказались на лестничной клетке, где толпилось не меньше шести человек, половина которых курила, а другая говорила по мобильному.
– Михаил Николаевич, не задавайте нелепых вопросов! – попросил Атьман. – Вы же сами знаете. Идемте!
Да, Бергамотов знал, но именно это и ужасало больше всего. Потому он и чувствовал себя, как приговоренный, плетущийся к эшафоту.
Они прошли в квартиру, причем на их появление никто не обратил внимания. Миновав темный коридор, вновь прибывшие попали в спальню. В глаза доктору Бергамотову бросился висящий на стене плакат с изображением молодой Мадонны. Он быстро отвел взгляд.
И заметил большую кровать, застеленную несвежим бельем. Из-под одеяла торчали желтые заскорузлые пятки. И только потом он почувствовал буквально пропитавший все вокруг жуткий сладковатый запах.
– Разрешите, коллега бросит взгляд на этот… натюрморт? – будничным тоном произнес Олег Францевич, обращаясь к одному из трех экспертов, сновавших около кровати.
Тот, сделав серию снимков, равнодушно посмотрел на доктора и произнес:
– Ну давайте! Все равно пора на перекур! Да уж, думал, меня ничем не удивить, но тут такое! Словно Джек-потрошитель потрудился!
Словно Джек-потрошитель потрудился… Эта мысль билась в голове доктора, пока он не сводил глаз с желтой пятки. Пятки жертвы.
– Подойдите! – приказал Атьман, который не испытывал ни малейшего дискомфорта, находясь в одном помещении с трупом. – Взгляните на это!
Доктор неловко подошел к кровати и, хотя палец Атьмана указывал в направлении ног жертвы, машинально взглянул в лицо. Незапоминающееся, некогда, наверное, красивое, обрамленное крашеными рыжими локонами – уж слишком вульгарного оттенка…
Потом его взгляд скользнул по груди, и доктор издал нечто среднее между всхлипом и возгласом потрясения.
– Да, убийца, если можно так выразиться, хорошо потрудился! – без сантиментов сказал Олег Францевич. – Вскрыл ей грудную клетку и извлек сердце. То самое, которое, как я предполагаю, подсунул потом ЛДК.
Бергамотов, которого била дрожь, уставился на ноги жертвы – далеко не идеальные, бритые, но с проклевывающимися черными точками волос, синеватой сеткой вен – и татуировкой.
Да, у жертвы была татуировка на щиколотке – в виде улыбающегося, задравшего хобот розового слоника.
Доктор быстро отвернулся, а затем, ничего не говоря, выбежал из квартиры, миновал сизое никотиновое облако, бегом спустился на два этажа вниз по лестнице – и только там, в закутке около мусоропровода, судорожно вздохнул.
К нему присоединился Атьман. Пронзив взглядом умных синих глаз, сказал:
– Извините, но мне нужно было, чтобы вы сами это увидели. Теперь убедились?
Но откуда он знает? Михаил Николаевич еще раз судорожно вздохнул и понял, что Ариадна не обманывала его. Она на самом деле предсказала зверское преступление.
Или, кто знает, была к нему причастна?
– Вы знаете? – хрипло спросил доктор. Олег Францевич кивнул:
– Ну конечно! Мне рассказал о том, с чем вам пришлось столкнуться, Столяров из секции классического детектива…
Доктор повеселел, понимая, что никакой мистики в произошедшем нет. Он сам рассказал Славику, а тот – начальнику отдела безопасности.
Хотя мистика, естественно, была – в том, что поведала ему Ариадна!
Взглянув на часы, Олег Францевич произнес:
– К расследованию нас, конечно, никто не привлечет. Но мы проведем свое! Учитывая факты, которые нам известны, нужно как можно быстрее найти эту девицу! Всегда доверяйте профессионалам!
Тон, которым он сказал это, Михаилу Николаевичу не понравился. И вдруг он понял, что ему жуть как не хочется, чтобы Атьман нашел Ариадну.
– Нам о ней ничего не известно! – пробормотал он поспешно. – Только имя, признаюсь, редкое, но, не исключено, ненастоящее. Но ни фамилии, ни адреса мы не знаем…
Атьман усмехнулся:
– Отчего же! Думаю, насчет имени девица не соврала. Значит, надо искать Ариадну, это факт номер один. Живет она в районе «Планерной», поскольку именно там села в метро, о чем сама вам сказала. Это факт номер два. Наконец, она держала путь на «Волгоградский проспект», где в стенах университета намеревалась встретиться со своим научным руководителем, дабы обсудить вторую главу диссертации, что позволяет сделать вывод, что Ариадна – аспирантка. Это факт номер три. Значит, надо отыскать вуз, который располагается в указанном микрорайоне, навести справки об аспирантке Ариадне – и мы выйдем на ее след. Это факт номер четыре!
Доктор Бергамотов снял очки и, вытащив из кармана куртки большой мятый клетчатый платок, в волнении протер их. Атьман рассуждал прямо как его тезка, Орест Бергамотов. И если ЛДК заимствовал фамилию для своего слепого сыщика у него, то манеру вести расследование он определенно подсмотрел у Атьмана.
– Но зачем она вам? – воскликнул в сердцах Михаил Николаевич. – Я конечно, не эксперт, однако сильно сомневаюсь, что такая хрупкая женщина, как Ариадна, могла совершить подобное убийство. И не только потому, что, как мне кажется, для этого нужно быть знакомым с анатомией, причем на серьезном уровне, и не потому, что в девяноста девяти процентах случаев маньяки, в особенности совершающие столь кровавые убийства, это мужчины, но и по той причине, что она на убийцу не похожа! И вообще, будь она убийцей, зачем ей изобретать всю эту историю о видении и приходить к ЛДК?
Атьман снова странно взглянул на него и сказал:
– Да, ваш знаменитый тезка пришел бы в ужас от подобной логики. Точнее, ее полного отсутствия. Надо интерпретировать факты, Михаил Николаевич, а не поддаваться эмоциям и делать голословные заявления. Среди маньяков есть и женщины, они вполне в состоянии и кромсать, и ковыряться в чужих внутренностях, и резать живым людям глотки. Это предположение номер один. Ваша Ариадна может быть пособницей преступления – то есть может знать о нем, не исключено, что присутствовать во время его совершения, но сама не принимать непосредственного участия. Допустимо ли подобное? Вполне! Это предположение номер два. Наконец, она могла в самом деле стать свидетельницей преступления, не будучи в него вовлеченной. Это предположение номер три! То есть нам надо ее найти!