— Почему семь? — удивился Арман.
— Потому, — коротко пояснила она. Будет еще она перед ними соловьем разливаться!
Арман нажал на семь. Круг пришел в движение, и в стене открылась великолепно замаскированная под камень дверца. Итак, большая деревянная, обитая железом двухстворчатая дверь была обманкой. За ней наверняка находилась каменная стена, так что ломай, не ломай, далеко не уедешь. Теперь Кася лучше понимала последние строчки: «Но не забывай, что даже самый умный способен ошибиться…»
— Браво, вы составляете прекрасную команду! — захлопал в ладоши Оливье. — Ну что же, вперед, мадемуазель!
Кася прошла вперед. Ход сначала был очень узким, ей приходилось сгибаться в три погибели. Потом он внезапно расширился, и они оказались в огромной пещере, границы которой пропадали в сумраке. Даже свет мощных фонарей выхватывал из темноты только контуры.
— Это она! — воскликнула Кася, она уже забыла, что является пленницей. Ее полностью захватила радость открытия.
— Это она! — подхватил Арман.
Даже Оливье Симон, казалось, отбросил привычную насмешливую маску и рассматривал открывшуюся картину с большим волнением, нежели обычно. В центре пещеры на постаменте из белого мрамора высилась небольшая черная скульптура. Она удивительно напоминала уже виденных Касей Черных Мадонн. Только она была не из дерева, а из камня или металла. Во всяком случае, она была отполирована до блеска и по-настоящему сияла в направленных на нее лучах фонарей.
Арман, уже не скрывая восторга, завопил:
— Мы нашли ее! Ты слышишь, мы нашли Черную Королеву! Я всегда верил, что найду! Теперь мы станем богатыми, сказочно богатыми!
— Черная Королева! Никогда не представлял себе нечто подобное! — с явным удивлением произнес Оливье Симон. Он явно пытался сохранять хладнокровие, противился незнакомому чувству, но уже был не в силах устоять, завороженный и восхищенный.
Они с упоением первопроходцев рассматривали открывшуюся перед ними незабываемую картину и, казалось, совершенно забыли о девушке. Потом двинулись вперед, а она задержалась.
— Оставайся на месте, — прошептал знакомый голос.
Кася вздрогнула.
— Не оглядывайся, — скомандовал тот же голос.
Кася послушалась, и хотя ей это стоило огромного усилия воли, она не двинулась. Ей так хотелось приблизиться к странной статуе. Миндалевидные глаза смотрели спокойно, но от них исходила удивительная сила. Небольшая статуя завораживала, и Касе было все труднее и труднее отвести от нее глаза. В ушах зазвучала чарующая музыка, словно переводившая на понятный ее сердцу язык застывшую в камне Песню неведомого, но столь желанного мира.
— Склонись перед Богиней! — прошептал тот же голос.
Но Кася не могла. Странное чувство овладевало ею. Разумом она понимала одно, но сердце, это странное, глупое и взбалмошное сердце чувствовало совершенно иное. И внутренний взор ее словно метался от одного к другому, разум заставлял видеть небольшую статую из черного, блестящего, больше похожего на металл камня, а сердце говорило другое. Ее словно подхватывало и несло в неведомое. Чудесное белое сияние разлилось перед ней, удивительная музыка продолжала звучать в голове, затуманивая и наполняя неведомым ранее чувством счастья. Зачарованная, она сделала шаг вперед, следуя за Арманом и Оливье.
— Склонись перед Богиней, — снова приказал тот же голос, — иначе ты погибнешь! Вспомни себя!
Эти слова подействовали на нее отрезвляюще. Она тут же склонилась.
— Закрой глаза, — прошептал тот же голос, — и посчитай до двенадцати.
Кася подчинилась, ей стало гораздо легче слушаться голоса Моник Дюваль.
— Теперь отступи назад!
— Не могу, они заметят, — прошептала девушка.
— Они уже ничего не заметят, — спокойно произнесла Моник.
Кася стала послушно отступать. И в этот момент в действие вступил какой-то невидимый механизм. Девушка отходила все быстрее и быстрее, словно спинным мозгом чувствуя какую-то неведомую опасность. Но Арман и Оливье уже абсолютно забыли про свою жертву, а на странные изменения не обращали никакого внимания. Словно околдованные, они продвигались вперед с четкостью автоматов. Стены мелко завибрировали. Внезапно пол под ними закачался. Но они, казалось, даже не заметили этого.
Кася, потрясенная, хотела было закричать, но жесткая мозолистая рука с неожиданной силой закрыла ей рот. И вместо слов предупреждения из ее груди вырвался только слабый писк.
— Теперь следуй за мной, — приказала Моник.
И они двинулись в противоположном направлении. Идти было трудно. Последние отблески света поблекли. Дикий, нечеловеческий крик разрезал тишину, он превратился в жалобный вой и как-то сразу затих. Кася задрожала, но Моник, казалось, не обращала на это никакого внимания. Она зажгла захваченный заранее фонарик и шла как ни в чем не бывало впереди. Пройдя еще несколько метров, пожилая женщина обернулась и решительно произнесла:
— Теперь извини, но я вынуждена завязать тебе глаза. Ты не должна знать дорогу.
— Я понимаю, — покорно согласилась так окончательно и не пришедшая в себя Кася.
С завязанными глазами она двигалась словно в каком-то странном оцепенении. Пережитое давало о себе знать. Первый шок прошел, и она послушно шла за Моник. Сколько они шли, девушка не знала. Наконец, похоже, она стали подниматься, потом снова шли сначала, судя по кочкам и веткам под ногами, по лесу, потом дорога стала более удобной.
— Повернись, развяжу, — спокойно произнесла Моник.
— Спасибо! Вы меня спасли! Во второй раз!
Больше говорить она не смогла, горло перехватило, глаза защипало. Пришли спасительные слезы. Она только схватила старую женщину за руку и сжала ее.
— Теперь нам надо поговорить! — посмотрела ей прямо в глаза Моник.
Кася видела перед собой совершенно другую женщину, строгую, уверенную в себе и, если надо, безжалостную.
— Ты понимаешь, что ты видела и к чему прикоснулась?
— Я знаю, — кивнула Кася.
— Мне сказали, что тебе можно доверять, но только тебе! Понятно?
— Да, — снова кивнула девушка, — а они… — Она запнулась. — Там, в пещере…
— Они уже больше не существуют, и не задавай себе вопросов, каждый сам выбирает свою судьбу!
— Они были на все готовы! Говорили про продажу на аукционе, про богатство…
— Про второго я ничего не знаю, и я думаю, он совершенно не тот, за кого себя выдавал. А Арман, к сожалению, не к добру вернулся на родину своих предков.
— Так это вы его имели в виду, когда говорили про некоторых, которые возвращаются.
— Да, именно его. Его дед жил неподалеку отсюда и когда-то тоже увлекался легендой о Черной Королеве.