– Три! – ответил Картуш, слишком потрясенный для того, чтобы ему пришло в голову отрицать что-либо.
– Поздравляю – у меня всего один. Но прежде всего верни-ка ты мне мои часы. Подобные вещи между друзьями не приняты. А я очень надеюсь на то, что мы станем друзьями.
– Друзьями?
– Ну конечно, а если ты захочешь – еще и компаньонами. У меня давняя привычка работать вдвоем. Но мой товарищ умер при весьма печальных обстоятельствах, и это совершенно выбило меня из колеи. Я видел тебя в деле: ты хорошо работаешь. Ты даже искуснее меня, но не такой крепкий. Если ты захочешь работать вместе со мной, мы вдвоем, может быть, оказались бы способны на большее, чем порознь. И прежде всего, если ты согласен, я готов дать тебе кров и пищу. Ты где живешь?
– У меня маленькая комнатка здесь неподалеку, но мне там совершенно не нравится. Квартирная хозяйка слишком нежно на меня поглядывает, а она далеко не молода.
Галишон расхохотался:
– Ну, тогда тем более переезжай ко мне!
Скрепив свой договор рукопожатием, они дружно направились к острову Сите.
В те времена это место пользовалось дурной славой, и патрули неохотно туда заглядывали. Пронизывавшие его узкие извилистые переулки между рядами грязных домов неразличимого цвета, тесные зловонные проходы, ведущие к черным лестницам, – все это в каком-то смысле пришло на смену знаменитому Двору Чудес, уничтоженному в прошлом столетии лейтенантом полиции Ла Рейни. Днем там все было более или менее мирно, и расположенному рядом собору это соседство не наносило никакого ущерба. Но с наступлением ночи остров Сите становился местом встречи и приютом для большей части парижских злодеев. Там копошилась вся человеческая нечисть, все подонки общества.
Картуш, пока работал в одиночестве, не решался туда забредать, хотя ему очень этого хотелось. Заповедное место представлялось ему чем-то вроде несокрушимой крепости, где любителю было так же легко получить удар ножом, как полицейской ищейке. Поэтому он был приятно удивлен, поняв, что Галишон ведет его именно в этот желанный край.
Мужчины свернули в Бобовую улицу и направились к кабачку, который назывался «Яблоко любви», [8] но, несмотря на это соблазнительное название, был не чем иным, как гнусным разбойничьим притоном. Галишон представил хозяину своего молодого друга, а затем направился к лестнице, которая вела на верхние этажи. Поднявшись на второй, он открыл дверь, за которой была довольно большая комната, где находились две молодые женщины. Та, что постарше, оказалась госпожой Галишон, другая, помладше, ее сестрой.
Эта, вторая, была прехорошенькая. Шестнадцать лет, фигурка танцовщицы, томные глаза, шелковистые волосы. Ее звали Марианной. Она улыбалась, глядя на Картуша, а тот просто глаз не мог от нее оторвать. Галишон развеселился и, похлопав нового компаньона по плечу, сказал с ухмылкой:
– Я так и знал, что Марианна тебе понравится. Если ты ее хочешь, она твоя. Она свободна. Ее муженек отправился заниматься греблей на синих водах Средиземного моря. Тебе остается только на ней жениться.
– Да я-то готов, если только Марианна согласна!
Вместо ответа девушка прильнула к нему, подставила губы, и брак был немедленно заключен. Это было тем проще сделать, что для подобного рода соглашений в здешних краях тогда не трудились приглашать ни нотариуса, ни священника. И Картуш самым естественным образом поселился вместе с семьей Галишон. Свояки начали работать вместе, рука об руку.
Полгода наш молодой шалопай был вполне счастлив. Он любил Марианну, и она любила его. Разумеется, молодая семья не обременяла себя чрезмерной верностью. Марианна охотно предоставляла свои прелести всякому, кто мог по достоинству их оценить. Что касается Картуша, то в случае, если какая-нибудь красавица начинала строить ему глазки и назначала свидание, он всегда устраивался так, чтобы добиться чего-нибудь посущественнее. Но среди ночи, покончив с делами, он возвращался к Марианне, в их комнату на Бобовой улице, и весь город вместе с его жителями переставал существовать для этой странной парочки – они помнили только друг о друге.
В то же время Картуш делал под руководством Галишона удивительные успехи. Молодой вор отшлифовал ловкость свояка по части карманной кражи, а Галишон, со своей стороны, обучил его искусству гримироваться и проникать в дома, не возбуждая подозрений. Пройдя его школу, Картуш узнал множество полезных вещей и приобрел связи в воровском мире.
Так могло продолжаться долгие годы, если бы Галишон не совершил неосторожного поступка. Однажды зимним вечером он забрался в дом на улице Сухого Дерева, владелец которого должен был в это время отсутствовать. Дело представлялось легким, и на этот раз злоумышленник действовал в одиночку.
На его беду, почтенный лабазник, чьи владения он обследовал, неожиданно вернулся домой за какой-то забытой вещью и нос к носу столкнулся с Галишоном. Поднялся ужасный шум, началась драка, на улице сбежался народ, и в конце концов несчастного Галишона, раненного в руку из пистолета, умело скрутила стража и препроводила в Шатле.
В следующую ночь, перед рассветом, когда Картуш мирно спал под боком у своей Марианны, в притон ворвалась полиция. Галишон, искусно допрошенный людьми, понимавшими толк в этом деле, не заставил себя долго уговаривать и назвал имена своих сообщников – он отнюдь не был героем.
Заслышав на лестнице тяжелую поступь жандармов, Марианна обняла Картуша и пылко его поцеловала.
– Беги! Спасайся… Если они тебя схватят, ты пропал!
– Я без тебя не уйду…
– Мне вряд ли что угрожает. Отправят ненадолго в приют. Но тебя могут повесить. Галишон, чтобы выкрутиться самому, не постесняется все свалить на тебя. Беги, говорю тебе!
– Но как?
– Через крышу! Она примыкает к крыше соседнего дома, а та – соседнего с ним. Ты можешь уйти по ним достаточно далеко для того, чтобы безопасно было спуститься на улицу.
Прихватив свои шпагу и пистолет, Картуш метнулся к окну и растворился в ночной темноте. Медлить было нельзя – дверь уже трещала под ударами прикладов.
Ему больше не суждено было увидеться с людьми, на время ставшими его семьей. Галишон был приговорен к двадцати годам галер. Что касается Марианны и ее сестры, их сначала отправили в приют, а потом выслали в Америку. И Картуш снова остался один.
Остров Сите ему опротивел, и он поселился в маленькой комнатке на улице Сент-Андре-дез-Арк и постарался превратиться в совершенно другого человека. Разоблачения Галишона должны были навести полицию на его след, а Картушу совершенно не хотелось, чтобы его сцапали.
Он вымазал лицо коричневой краской, загримировался так, чтобы ничем на себя не походить, и, бросив заниматься грабежами и карманными кражами, сделался игроком. Сначала у цыган, а потом у Галишона он научился способам выигрывать без особого труда. Но для того чтобы получить доступ в наиболее заманчивые заведения, надо было соответственно выглядеть. И Картуш последние свои гроши потратил на то, чтобы прилично одеться и нанять слугу. После чего, назвавшись господином Ламаром, он приступил к делу.