Я позвонила Василию с просьбой навести справки о подследственном Кошко Викторе. Просила узнать, кем, когда и за что он был задержан. Ведь не нужно сбрасывать со счетов такой вариант: совершил человек серьезное преступление и, чтобы избежать наказания, через денек-другой демонстративно побуянил, затеял драку, сдался полиции в расчете отсидеть полгода-год и не попасть под подозрение в совершении преступления, наказание за которое гораздо серьезнее. Но я понимала, что хватаюсь за соломинку, и вероятность, что парень и есть наш подозреваемый, невелика. На прощание я напомнила Васе, что с нетерпением жду результатов экспертиз. Он заверил, что работает над этим, и мы простились.
Со стороны гостиной доносилось треньканье струн гитары. Потом заиграла мелодия, и приятный мужской голос запел нечто романтичное. Заинтересованная, я вышла из комнаты, прошлась по второму этажу до лестничных перил и глянула вниз. Это пел Антон! Неожиданно, что и говорить! Ирина забралась с ногами в кресло и слушала с неподражаемым выражением на милом личике.
Я не возражала против подобного сближения подопечных, но продолжала проявлять настороженность. Вдруг резкое изменение поведения и романтичный настрой – это такая тактика? Чтобы усыпить бдительность, например. С другой стороны, Ира барышня, конечно, романтичная, но далеко не наивная, сможет постоять за себя. Так что я почти не переживала.
И ушла поработать на компьютере, оставив ребят наедине с музыкой и гитарой.
Спустя некоторое время я снова наткнулась на любопытный документ: «Устав князя Владимира о церковных судах». В нем описывались ведовские процессы, которые проводились на территории Руси в одиннадцатом веке, сразу после утверждения в стране христианства. Например: князь Глеб Новгородский в 1074 году приказал сжечь волхва «За обольщение народа и неприятие веры христианской». Вот 1411 год, Псков. После того как в городе началась эпидемия чумы, по обвинению в напущении болезни были сожжены двенадцать женщин. Ого, как сурово!
В 1446 году князь Иван Можайский всенародно сжег вместе с женой боярина Андрея Дмитриевича за ведовство. Времена Ивана Грозного. Казнен архиепископ Новгородский и пятнадцать женщин. По обвинению в колдовстве их четвертовали и сожгли. Царь Алексей Михайлович в 1638 году повелел сжечь старицу Алену. Процесс получил название: «Дело замоскворецких ведьм». А в 1647 году тот же Романов повелел пытать водой и сжечь девицу Агафью вместе с ее учителем колдовскому делу, Терешкой Ивлевым.
Как интересно! Думаю, в первую очередь в подобных процессах замешана политика. Ивана Грозного в расчет не берем, многие историки считают, что этот царь был не совсем здоров психически. Особенно в последние годы жизни недуг явно прогрессировал. А вот боярин Андрей Дмитриевич вполне мог не поделить чего-то с князем Иваном или иметь в своей среде опасное и быстро растущее влияние. Да, мало ли еще какие могли быть причины у князя избавиться от строптивого боярина? А заодно и от его жены, чтобы остальным неповадно было, и в защиту Андрея Дмитриевича не прозвучало ни одного, даже слабого, голоса.
Я вспомнила, что хотела расспросить об этих документах Ирину, но, замотавшись, так ничего и не сказала. И вообще, давно пора проверить, как там мои подопечные. Я решительно схватила включенный ноутбук и отправилась вниз.
Ира готовила обед, Антон проявлял активное участие. В момент, когда я появилась в кухне, Ирина объясняла молодому человеку, какого размера кубиками нужно нарезать картошку. Что ж, довольно занятно.
– Привет, не хочу вас отвлекать… – начала я.
– Что ты, Женя, мы будем рады твоей компании.
– Тогда хочу показать некоторые любопытные документы. Случайно в Интернете наткнулась, когда искала сведения об организациях и символах. Они меня очень заинтересовали, правда, вопрос достоверности немного беспокоит. Но ты, Ирина, должна разбираться в этом вопросе.
– А что за вопрос?
– Гонения на ведьм. У нас, не в Европе или Америке, об этом, конечно, все наслышаны.
– На Руси они были не так распространены. Однако случаи сжигания или утопления ведьмы не были в диковинку. На нас всегда охотились, пытались уничтожить, обвинить в неожиданной эпидемии, неурожае или вспышке падежа скота. Не забывай политические мотивы. Избавиться от потенциального соперника, особенно если он имел неосторожность дать повод, обвинив его в ведовстве, века до восемнадцатого считалось хорошим тоном.
– Я слышал, что раньше в Европе, – вставил Антон, – для того, чтобы быть обвиненной в колдовстве, женщине было достаточно иметь красивую внешность.
– Такие случаи зафиксированы. Но Европа – это отдельная тема. Там многие ведьмовские процессы зачастую имели сексуальную подоплеку. Это связано с неудовлетворенностью католических священников. И, разумеется, ведьм там судили именно церковным судом.
– А в России? – уточнила я.
– Характерной особенностью русских процессов было то, что рассмотрение дел велось по «градским законам», а не церковным судом. Это еще от устава князя Владимира повелось.
– Того, который Русь крестил?
– Да.
– Но служители церкви принимали участие в процессах?
– Понимаешь, когда на Руси процветало язычество, колдовство, чародейство, волхование принимались за норму. Волхвов почитали, может, немного боялись. А после принятия христианства возник некоторый конфликт интересов. Народ неохотно оставлял старые привычки, и это не могло не тревожить церковь.
Я слушала Ирину и одновременно листала разные документы.
– Да, вот летопись шестнадцатого века, цитирую: «Русские люди прелестны и падки на волхование».
– Или, например, в «Русской Правде» писали: «Аще жена зелейница, чародеица, наузница – ее казнить, а митрополиту шесть гривен».
– Не пойму, – вставил Антон, – митрополиту платили премию?
– Да, за обнаружение ведьмы. Между прочим, шесть гривен на то время были приличными деньгами.
– Ага. Но я все равно не понял: «чародеица» чья жена?
– Ничья, просто «женщина» в переводе со старославянского, – терпеливо пояснила Ирина.
– Знаешь, пожалуй, ты права, – я продолжала просматривать документы, – тут написано, что наибольшее число процессов приходится на семнадцатый век.
– Наверное, к этому времени историями с «женами-колдовками» основательно запугали народ, и, как водится, ситуация набрала обороты.
– Даже грамота об учреждении Славяно-греко-латинской академии содержит раздел о преследовании ведунов, – я зачитала: – «Аще же таковые учителя обрящутся, и они со учениками яже чародеи без всякого милосердия да сожгутся». Сурово!
– Это еще что! В Европе издавались целые трактаты, повествующие, как обнаружить ведьму, как ее грамотно пытать и какою казнью лучше умертвить. Поводом для обвинения могло послужить, например, наличие родимого пятна, «подозрительного» в глазах автора, а по сути, любого.