— Мессир, мы все проверили и никого не нашли.
Мессир?! Так вот кто этот молодой человек! Анна была потрясена и немного разочарована. Слушая памятный ей глубокий, от природы поставленный голос с властными интонациями, она несколько иначе представляла себе его владельца. И созданный ею образ статного красавца-аристократа никак не вязался с обликом этого хрупкого юноши с демоническим взором и байронической походкой. Мессир? В это трудно было поверить, но вскоре молодой человек заговорил, и у Анны уже не оставалось никаких поводов для сомнений: это был он, ее таинственный и жестокий тюремщик!
— Вы искали повсюду? — раздраженно и с подозрением спросил «мессир».
— Да, — вновь поклонился вошедший. — Мы осмотрели весь склон, но, скорее всего, случилось то же, что и год назад. Наверное, это птицы, сев на край кратера, случайно закрыли световод, и механизм пришел в действие.
— Надеюсь, что так, — все еще недовольным тоном ответил его хозяин. — А как наши гости?
— Они уже спустили шлюпку на воду. Думаю, им понадобится минут двадцать, чтобы преодолеть волну — она достаточно высока у берега.
— А подъемник? — «мессир» внимательно посмотрел на своего подчиненного. — Его-то механизм хотя бы в порядке? Он не даст сбоя?
— Брат Герман еще по прибытии проверил его — все части смазаны, и мы уже несколько раз опускались и поднимались в его корзине, — вошедший в который раз поклонился хозяину, и тот, наконец, махнул рукой, отпуская его.
— Иди, и будьте наготове. Вряд ли наш гость решит оставаться здесь надолго, но если разговор затянется, согрейте ужин. Да, и принесите сейчас же фрукты! Постой, — вдруг спохватился тот, кого именовали «мессир». — Как наша игрушка? Готова?
— Форма уже почти остыла, и брат Варфоломей придает ей ветхость. Сейчас я принесу работу вам.
— Хорошо, — кивнул «мессир». — Поторопись, я бы не хотел, чтобы она выглядела, как новая. У графа нюх на подделки…
Минут через десять тот же мужчина принес завернутый в кусок полотнища предмет, как две капли воды похожий на фигурку странного пузатого человечка с солнечным кругом на голове и коротенькими пальчиками рук, сложенных поверх складок живота. Его широкоскулое лицо было пугающе оскалено, а мочки ушей выглядели неправдоподобно длинными.
— Неплохо, неплохо, — одобрил «мессир», рассмотрев принесенную ему фигурку со всех сторон. — Можешь идти встречать гостей.
И, когда тот ушел, «мессир» пару раз уронил фигурку на пол, а потом сделал краем рюмки несколько надрезов на ней. После чего еще раз осмотрел и с удовлетворением водрузил на верхнюю плиту саркофага.
— Вы опоздали! — вдруг громко и неласково сказал он, едва заслышав чьи-то шаги.
— Добираться к вам — все равно, что путешествовать в преисподнюю, — в тон ему произнес вошедший, и Анна обомлела: в залу вошел граф де Морни собственной персоной!
— Это не извиняет вашего опоздания, — холодно произнес новый хозяин усыпальницы. — Вы оторвали меня от вполне успешной экспедиции, вызвав сюда. Я бросил раскопки, пересек океан и Средиземное море, по дороге потопив один почтовый пароход и несколько рыбацких тартан, а что взамен? Я жду вас полдня, вы же появляетесь — и ни слова извинений!
— Я тоже рад видеть тебя, Роже! — как ни в чем не бывало воскликнул де Морни, кинув быстрый взгляд на маленькую скульптуру, стоявшую на саркофаге. — Это она? Ты нашел Золотой Город?
— Мы наткнулись на его врата, — словно нехотя сказал «мессир», искоса поглядывая на де Морни, бросившегося рассматривать золотую фигурку. — Это, конечно, не бог-Солнце, но бог-стражник, ведающий всеми ключами от Золотого Города. Мы еще никогда не были так близки к разгадке тайны пропавших сокровищ древних инков, но тут вместе с провизией привезли почту со свежей газетой, а в ней — ваше дурацкое шифрованное сообщение о продаже фамильного имения. И я вынужден был все закопать обратно вместе с теми проводниками, что помогали нам добраться до места.
— Однако, судя по всему, вы закопали не все, — усмехнулся де Морни, прижимая к груди фигурку индейского божка. — Полагаю, я могу взять ее? В счет оплаты расходов по вашей экспедиции.
— Полагаю, если я скажу «нет», вы все равно меня не послушаетесь? — лукаво произнес «мессир», глядя, как де Морни вертит скульптуру, не в силах выпустить ее из своих рук.
Анна, ставшая невольным свидетелем этой сцены, тоже улыбнулась — неужели нашелся человек, способный обмануть де Морни? Смысл увиденного не скрылся от нее: тот, кто приходил к «мессиру» до приезда графа, принес своему хозяину подделку, которой хитрый иезуит рассчитался с кредитором, спрятав предварительно настоящую фигурку божка в своем тайном хранилище ценностей.
— Вы как всегда проницательны, Роже, — широко улыбнулся де Морни, протягивая руку за рюмкой, поданной ему его собеседником. — Абсент? Амброзия богов! А вы не боитесь, мой друг, что злоупотребление ею приведет вас под светлые очи Господа вашего — и нашего, и нашего, да не смотрите же вы на меня так свирепо! — прежде, чем это положено вам по возрасту?
— Любое деяние, что приближает нас к Нему, — богоугодное, — мрачно ответил «мессир». — Итак, изложите мне суть предстоящей задачи, иначе я решу, что меня вызвали только затем, чтобы вы могли в очередной раз проявить свой светский цинизм перед лицом истинно верующего… Коньяк для вас!
Все тот же человек, уже знакомый Анне, подал, войдя, де Морни на подносе небольшой хрустальный графин и рюмку. Граф налил себе сам, с видимым удовольствием рассмотрев на просвет пламени рубиновый напиток, а потом, несколько раз плавно покачав рюмкой перед носом, кивнул:
— С миндалем? Благодарю.
— Надеюсь, теперь с формальностями покончено? — все еще недовольным тоном осведомился его собеседник и дал знак своему человеку уйти.
— Полагаю, вы в курсе успехов, что делает мой брат? — вопросом на вопрос ответил де Морни, выждав, когда слуга покинет залу.
— Успехи вашего брата — ваши успехи, а в последних я неплохо осведомлен, — усмехнулся «мессир», чуть пригубив абсент.
После провала генерала Кавеньяка на выборах в президенты французской республики акции политической кампании Луи-Наполеона резко пошли вверх. Кавеньяк, прозванный в народе за подавление июньского восстания «мясником», утратил для французов очарование боевого генерала, прославившегося своими подвигами в Сахаре. Теперь в нем видели только убийцу рабочих и приписывали стремление к установлению военной диктатуры. И на этом фоне благообразный и лукавый Луи-Наполеон представлялся согражданам едва ли не спасителем нации: Бонапарт получил невероятное преимущество в голосах избирателей и статус принца-президента.
— Тогда, думаю, нет смысла много говорить о том, какое значение для Шарля (де Морни по привычке называл брата его первым именем), да и для всех нас, имеет благословение Святейшего Папы, — улыбнулся де Морни.
— Мне кажется, в своем повествовании вы пропустили пару абзацев, — остановил графа его собеседник. — Господин Бонапарт уже и так сделал довольно много для укрепления власти и влияния католической церкви. Это доказал и поход в Италию, остановивший разрастание революционной заразы. И ряд декретов, направленных на усиление основ католичества в стране. Уверен, Церковь вам благодарна, но вы сказали — «благословение», а это может подразумевать лишь одно: речь идет о восстановлении монархии. Но, насколько мне известно, Луи-Филипп еще жив, и у него много сторонников, желающих возвращения династии Бурбонов.