— Нет. Нас как-то попытались ограбить, тогда папа открыл для меня банковскую ячейку, я там храню свои самые ценные вещи.
— Отец имеет доступ к ячейке?
— Да. Он подкладывает мне туда подарки, потом говорит: «Загляни в свой ящик, найдешь в нем сюрприз!» Банк «Юнисфер».
— Мы с вами увидимся после вашей выписки. И помните, о чем я вам сказал. Отец не хочет вас пугать, пока находится в опасности. Вы не в курсе, как до Москвы добирался брат отца с сыном и женой?
— Папа встретил их на вокзале. Они же совсем не знают Москвы. Отвез их в клуб и через час обещал присоединиться, у него срочное дело. Взял паспорт у дяди Коли, сказал, для оформления машины, которую дарит брату на пятидесятилетие. Дядя Коля таких подарков делать не может, хотел отказаться, но папа настоял.
Полковник встал.
— Отдыхайте, Ева. Помните, вы должны нам помочь. И в первую очередь отцу, но продолжайте перед ним делать вид, что вы ни о чем не догадываетесь.
Осипов улыбнулся и ушел.
Они ехали по пустынному ночному городу. За рулем сидел Роман Кашпур, рядом Павел Игнатюк. Милиция много потеряла с уходом этих майоров, оперативников от бога. Их так и не оценили на службе, но Гена Осипов понимал, чего они стоят, и предложил ребятам уйти вместе с ним в коммерческую структуру. Тогда они еще не знали, что скрывается под вывеской продюсерского центра. Осипов отбирал людей в свой отдел с особой тщательностью и не прогадал. А то, что они стали работать непосредственно на идеолога и создателя организации, его бы не смутило. В конце концов одно дело делают. Но Осипов ничего не знал.
— Я не понимаю невероятного интереса Вадима Борисыча к этой девчонке. Трудно поверить, что она заинтересовала его как женщина, — рассуждал Кашпур. — По-моему, его противоположный пол не интересует. Живет бобылем на своей даче и сочиняет гениальные истории. И кто на него клюнет? Он безлик, как кусок хозяйственного мыла. Да еще с тоненьким голоском, точно у кастрата.
— Дурак ты, Рома.
— Сергей тоже евнух? Говорят, у него жена красавица, а он из конторы не вылезает. Анфису трахает, потому что она живет рядом. Осипов вообще не женат. А ты? А я? Какая баба с нами жить будет? В доме мужик нужен, отец. У меня в квартире окна три года не мыты, а ты шлюх на ночь таскаешь, если силы остаются и ночь свободна. Ладно, хватит.
— Так я же молчу.
— С ключами все в порядке? Пробовал?
— Если их делал Яша Кузнец, можно не проверять. Ему достаточно взглянуть на замки, он их взглядом откроет.
— А мы не нарвемся?
— Нет. По ночам Ева никогда в эту квартиру не приезжает. Что меня немного смущает, так это плотные занавески. Они всегда зашторены. Если в квартире горит свет, с улицы этого не определить. Проверка показала, квартира принадлежала Аркадию Семину. Приватизирована. Подруга Евы Катя Кустинова, по мужу Семина, еще не переоформила ее на себя.
Краткосрочный брак продлился год, потом Аркадий умер. Причины смерти мне известны. Я не стал в этом копаться. У Кати шикарная квартира в башне на Ленинском проспекте. Сейчас она спит со своим начальником, Евочкиным папочкой Константином Вербиным. Скорее всего, он купил для нее хоромы, так что клетушка, оставленная мужем, ей без надобности.
— Тогда скажи мне, зачем мы туда едем?
— Сам не знаю. Это твоя идея.
— У Евы шикарная квартира, у Кати не хуже. Впервые мы засекли их вместе в кафе. Лето, прекрасная погода, гуляйте, купайтесь. Нет. Красотки уже трижды за неделю встречаются в душной квартире с занавешенными окнами. Во вторник к ним приходила женщина, просидела час и ушла.
— И ты ее не проследил?
— Не было таких установок, Паша. Я ее сфотографировал и записал номер машины. Мое дело — Катя. И на кого ты баллон катишь? Это не я, а ты проспал дежурство. Мы оба должны сидеть на точке. У тебя свой объект, у меня свой. Надо будет, ту бабу вычислим. Не проблема.
Машина въехала во двор и остановилась.
— Ну что, рискнем?
— Конечно. Если что, выпутаемся.
На оперативниках были синие комбинезоны с надписью на груди «Горгаз». Они взяли пластмассовые чемоданы, в которых рабочие носят инструменты, и направились к тускло освещенному подъезду.
— Дом-то еще сталинский, тут стены по полметра толщиной.
С кодом проблем не возникло. Поднялись на четвертый этаж. Игнатюк включил яркий фонарь и провел лучом по шву стальной двери.
— В квартире никого нет, — сказал он, сидя на корточках.
Роман нагнулся. С косяком дверь соединяла тонкая прозрачная леска, закрепленная пластилином с обоих концов.
— Интересно, чего они боятся. Такую дверь не вышибешь. Два уникальных замка. Может, они поставили сигнализацию?
— Нет, Рома. Шум девушкам не нужен и менты тоже. Я думаю, что квартирка им служит складом.
— Вряд ли. На склад по три раза в неделю не ходят с пустыми руками. И не выходят ни с чем. Зачем гадать, давай глянем. Сними осторожно лесочку, потом поставим на место.
— Да, девушки забаррикадировались основательно.
Роман достал из ящика коврик и бахилы. Они постелили коврик, надели бахилы, резиновые хирургические перчатки и принялись за замки. Ключи подошли идеально. Каждый замок был заперт на четыре оборота. Дверь тихо открылась, и взломщики переступили порог квартиры. Осмотрелись. Нигде не мелькали огоньки сигнализации. Убедившись в этом, Игнатюк пробежался лучом фонаря по стенам и нашел выключатель. Стены прихожей были оклеены ярко-красными обоями, на них арабской вязью написаны какие-то тексты. Игнатюк начал фотографировать. Вход в комнату загораживала занавеска из бамбуковых палочек, они не стали преградой. Тут было чему удивляться. Ни люстры, ни абажура. Только цветные фонари в разных точках комнаты. В центре стоял круглый стол, накрытый красной скатертью, тоже расписанной непонятными знаками. На столе свечи в красных прозрачных стаканах, две колоды карт очень крупного размера с необычайными рисунками и колбочки с цветными жидкостями. Два жестких стула с высокими спинками располагались напротив друг друга. Красивые резные стулья из черного дерева, выполненные в готическом стиле. Ближняя к двери часть стола освещалась ярким прожектором, остальная часть комнаты — цветными мини-прожекторами, подвешенными к потолку. Углы не освещались вообще и проваливались во тьму. На левой стене висело огромное овальное зеркало, на противоположной болтались на гвоздиках тряпичные куклы, одетые, почти как современные модели, в очень хорошо сшитых костюмах и платьях. Головы делал скульптор, не иначе. Того гляди, заговорят. В некоторых куклах торчали длинные иголки. В узком высоком книжном шкафу со стеклянными дверцами хранились книги в старых кожаных переплетах с золотым тиснением и стояли фигурки уродцев из черного дерева. Полумрак делал обстановку зловещей.