— Я позвонила бы тебе завтра, — сказала я, и Туполев впервые перевел на меня взгляд. Тяжелый и чужой.
— Почему — завтра?
— Потому что Полине опасно оставаться в городе. Я дождалась бы, пока она уедет, и пришла к тебе. Честное слово.
Этот невероятный человек всегда вынуждал меня оправдываться! Никогда ни одна наша дуэль не заканчивалась в мою пользу. Я делала для него все. Из штанов выпрыгивала, шкурой рисковала, на задних лапках цирковой собачкой бегала, и всегда — добровольно. Этот… гад… всегда так обставлял дела, что я принимала нужные ему решения. Он не лукавил, не обманывал, он был выше всех уверток, он просто делал так, что я невольно начинала играть в его игру. Один штрих — и все фигуры расставлены по позициям. Он Король, а я крохотной пешкой прикрываю тыл.
И никогда — под нажимом. Только добровольно, только на страх и на совесть.
Гений.
А я дура набитая.
И ревнивица. Без обязательств.
Хоть плачь, честное слово!
— Значит, ты собиралась ко мне завтра?
— Да.
— И зачем?
— А зачем ты здесь?! — Не выдержав, я сорвалась на крик и проиграла окончательно.
Если бы я хоть чуть-чуть успела подготовиться, если бы не думала ежеминутно, ежесекундно о швабре на голове и «рассчитайся на первый-второй», то смогла бы. Я пришла бы к нему вся из себя выдержанная, деловитая и убедительная…
Но он не дал мне времени.
Усмехнулся, посмотрел на Антона и сказал:
— Слышишь? Она пришла бы…
Я подумала, что сейчас он скажет: «А кто тебя звал?!» — и напряглась до боли в животе. Ждала этих слов, как пощечины.
Но Туполев не добивал никогда. По крайней мере, меня. Он щадил поверженных истеричек со швабрами на голове…
Туполев обвел наш коллектив свинцовым взором, чуть дольше задержав многопудовый взгляд на Жорже, и дал команду:
— Синявская и Иванова — свободны. — Синявская родная фамилия журналистки Колбасовой. — Остальные никуда не едут. Ждут здесь. Здесь остается Антон.
Вот, что называется, и приплыли. Кто в Анталию, кто в Германию на пароме, кто в Тольятти, а кто к генералу Ивану Артемьевичу с докладом.
— Не-е-ет, — пропела я. — Я никуда не «свободная»!
Дуся тоже осталась сидеть.
— Почему это? — усмехнулся Туполев.
— А я это начала, я и закончу! Хотя бы поприсутствую…
— Храбрейший оловянный сержант, — глядя на Антона, стоящего за моей спиной, с легкой усмешкой проговорил Туполев.
Мне послышались в его голосе прежние интонации, и я опустилась на краешек дивана:
— Ну, Назар, ну честное слово, ну как же вы без меня?! Я в материале, я в теме, я тут все знаю… Я помочь могу!!
— Она поможет, — все еще вроде бы разговаривая с Антоном, пробормотал Туполев и поменял позу в кресле. — Ну и чем же?
— Ты меня знаешь — могу всех поймать…
— Ага. — Иногда мне казалось, что в отношении ко мне у Назара Савельевича проскальзывает нечто отеческое. Этакая гордость за собственное творение. — И как же? — произнес с самым искренним любопытством. — Снова на живца? И кого на крючок насадишь? Себя? Полину? Или Дусю предложишь?
Слава Богу, Богу слава! Он начал со мной разговаривать. Пусть я использовала нелепый повод, но он снова смотрел на меня, а не на Антона или Аркадьевну. (Я родилась идиоткой? Или мама меня из коляски вниз головой роняла?)
Но отеческий взгляд Туполева я приняла на свою грудь, как медаль.
Впрочем, на этом дело и закончилось.
— Не знаю, — ответила я. — Но это пока.
— Тогда, может быть, отдашь руководство мне?
Какое счастье, ангелы небесные, он разговаривал со мной прежним голосом! (Думаю, мама роняла меня из коляски минимум три раза.) Хотелось вилять хвостиком и выделывать трюки.
— Отдаю. Если оно тебе нужно.
— Нужно, — посуровел Назар Савельевич.
Гоша и Бульдозер смотрели на олигарха, как на оживший плакат. Наши тесные отношения с боссом бросались в глаза, и толика пиетета досталась и моей скромной персоне.
Лысый Гоша и коротко стриженный Бульдозер, в свою очередь, вызывали у Назара Савельевича живейший интерес. Он бомбардировал их взглядами и, кажется, не доверял.
— Антон, собери у всех сотовые телефоны, — приказал коротко. — И отключи основную телефонную линию…
— Туполев! — прорычала внезапно Диана. — Какие телефоны?! У меня три звонка не отвечены!!
— Диана Витальевна, — сухо отчеканил магнат, — кажется, я уже предлагал вам уехать? Отсутствие связи входит в условие…
— Какое условие?! — перебила журналистка. — Мне материал в набор сдавать!
— А ты думала, я вас тут на два часика задержал? — хмыкнул Назар Савельевич.
— А на сколько? — опешила Колбасова.
— Зависит от обстоятельств.
— Ты издеваешься? — простонала журналистка. Природное любопытство боролось с чувством долга. Отойти от расследования в пиковый момент или подвести коллег… — Назар, а можно я только в редакцию сгоняю?.. И пара звонков! Нет! Три!
— Диана Витальевна, — еще более сухо произнес олигарх, — выберите, пожалуйста: вы остаетесь или нет?
Диана скорбно оглядела компанию, взяла за ручки свою большую сумку и все никак не решалась встать.
— Я жду, Диана Витальевна.
Таким тоном преподаватели обычно выгоняют из классной комнаты разгильдяев и лоботрясов. Колбасова нахмурилась, метнула в Туполева взгляд — погоди, еще сочтемся! — и, гордо вскинув голову, вытащила себя из мягкой мебели.
— Всего хорошего, Диана Витальевна. Антон, запри двери. — Совершенно не озадачиваясь многозначительной демонстрацией матерой журналистки, Туполев прикурил очередную сигарету и обратился к оставшимся: — Значит, так, други мои. Ни один из вас не покидает этого дома. Завтра вы все выезжаете в загородный отель. Туда же я соберу всех ваших «подозреваемых».
— Как? — воткнулась я.
— Мне не откажут, — полновесно сообщил босс. — Полина Аркадьевна, продиктуйте, пожалуйста, Антону все необходимые телефоны. Я начну собирать гостей уже сегодня. Завтра у нас пятница, так что будет удобно. Все всё поняли?
— Да, — отозвались сразу несколько голосов.
— Пожалуй, я поеду домой, — объявила вдруг Диана. — Еще не поздно?
— Нет. Не поздно, — кивнул Туполев, — лишние лица нам ни к чему.
Мое лицо изобразило непонимание намека, и даже провожать Колбасову я не пошла. Как бы друг Антоша за дверь невзначай не выпихнул. Судя по настроению Назара Савельевича, периметр скоро захлопнут что твою мышеловку. Прорваться обратно будет проблематично.