Надо сказать, что особых зверств воины не вытворяли. Все было как обычно: хохот, пьяный молодецкий посвист, желание отличиться перед остальными дружинниками. Многие женщины были вовсе не против повеселить уставших воинов, помочь им помыться в бане любой из проезжаемых деревень. Они просто хотели заработать себе более вкусную, чем обычная кормежка пленных, еду.
Что бы ни говорили о врагах в своем племени, попадая в полон, многие начинали вести совсем другую жизнь. Старались приглянуться какому-нибудь доброму дружиннику, угодить ему, чтобы замолвил слово или забрал работать к себе. Во время похода люди живут не совсем обычной жизнью, и каждый пытается использовать это себе во благо. Только не Любава. Она держалась как мышь или даже как тень мыши. Да и сейчас, если бы не это злополучное яблоко, отправили бы ее в чье-нибудь хозяйство убирать дворы или даже с детьми сидеть, а может, на полях ковыряться.
Любава вздохнула: «Эх, знал бы этот маленький крикливый Мишек, что получила за свою доброту его спасительница».
К этому времени на нее уже натянули белое тонкое платье, обшитое по подолу лентой. После грязного, липкого рубища, заскорузлого и жесткого, прикосновение мягкой ткани было приятным. Ноги, отмытые от грязи, немного кровоточили, но на них намотали полоски ткани и надели новенькие лапти. Затем Любаву отвели в горницу, где стояла высокая деревянная кровать с мягкой подстилкой из сена.
Пришла ее хозяйка. Сначала женщина прошлась по комнате, внимательно осматривая каждый угол, будто бы прикидывая, сможет ли Любава прогрызть себе ход, затем повернулась к девушке.
— А ты красивая…
Казалось, женщина сама удивилась этому заключению.
— И, думаю, умная. Что ты можешь сказать о своем положении сейчас? Нравится ли тебе наш прием?
Любава опустила глаза, лихорадочно прикидывая, что же ответить.
— Когда рабыню моют и одевают другие рабы, скорее всего ее хотят съесть.
Как всегда, с языка сорвалось то, что думалось, и девушка корила себя за поспешность. К удивлению Любавы, хозяйка рассмеялась.
— Ты мне нравишься все больше и больше. Ты отважная. В тебе есть сила. Я не знаю твоего племени, но что-то в тебе есть… Откуда ты будешь? Впрочем, это и не важно.
Женщина еще раз осмотрела пленницу и прошлась несколько раз вокруг нее. Взгляд ее был недобрым, но заинтересованным. Почему-то казалось, что она неуязвима, и ей здесь подчиняются все, даже сотник, при всей зависимости и уважении, которое испытывали к нему остальные жители.
Любава никогда не встречала таких властных женщин, и ей хотелось быть похожей на нее. Будто угадав ее мысли, женщина проговорила:
— Сивой посчитал, что ты похожа на меня лицом. Так же кажется и слугам.
С этими словами она ощупала тело и лицо девушки, провела рукой по длинным золотисто-рыжеватым волосам и как-то особенно задумалась. Будто бы пыталась мысленно сравнить себя с необычной рабыней.
После чего сказала странным, неуверенным голосом:
— Ты и впрямь выглядишь как моя сестра или даже дочь. Может быть, этим ты мне понравилась?
Она прошлась по комнате.
— Избранницы Сивоя не жили долго. И, думаю, ты поймешь почему. Но тебе я подарю возможность обрести совсем другую жизнь, а уж как ты ей воспользуешься — дело твое. Согласна?
Любава кивнула. Предчувствие чего-то огромного, непонятного и важного стеснило грудь девочки и наполнило ее безграничным терпением. Ей нужна была надежда, и ей давали ее.
Конечно, мысль о побеге по-прежнему привлекала, но он мог стоить ей жизни, а решение этой женщины сулило ей жизнь. Со временем станет понятно, какую именно.
— Не торопилась бы, — хозяйка скривила красивое лицо. — Мало ли что я могу предложить тебе? Может, смерть будет краше.
— Нет ничего краше жизни, госпожа, — преданно сказала девушка, ощущая, что именно это хочет услышать от нее хозяйка.
Удовлетворенно хмыкнув, та продолжила:
— Я у Сивоя единственная жена. Наследников у него нет, и многим кажется, что от меня их не будет. Поэтому он хочет, чтобы рабыня родила ему сына.
Женщина сделала паузу, но девочка умела слушать и голоса не подала.
— Сивой пробудет здесь несколько дней. От его внимания я не смогу тебя избавить. Но если ты правильно себя поведешь, то после его отъезда к князю Олегу я помогу тебе.
— Так он будет моим мужчиной? — тихо спросила девушка, почувствовав, как страх сковывает и ломит все тело, а ощущение неизбежности окатывает ее волна за волной.
— Нет, несчастная! — рассмеялась хозяйка. — Он был и будет моим мужчиной. А тебе предстоит лишь несколько дней вытерпеть его присутствие. Награда будет достойной, не сомневайся.
Девушка кивнула и опустилась на постель, роняя слезы.
«Похоже, что отсутствие домогательств со стороны дружинников во время похода с лихвой окупится отношениями с бородатым сотником на протяжении нескольких дней. О боги! Неужели этого нельзя избежать!»
Любава даже не замечала, как до крови кусала пальцы, прижатые к лицу.
«Почему нельзя заснуть и тогда лишь проснуться, когда все это закончится?!»
Собравшаяся было уходить, хозяйка остановилась в дверях.
— Если он будет у тебя первым, а видимо, это так, не волнуйся. Он добрый и не изнурителен в любовных утехах. Просто не зли его и старайся не напрягать тело. Для того чтобы храбрость не оставляла тебя, пожуй вот это.
Неуловимым движением достав из рукава одежды тряпичный мешочек с каким-то порошком, женщина протянула его пленнице.
— Это поможет тебе расслабиться. Все происходящее будет казаться сном. Разжуй несколько комочков, но не больше, чем пальцев на одной руке. Когда все закончится, старайся уснуть, тебе понадобятся силы. Позже я приду к тебе снова. Сейчас я советую тоже поспать.
Любава молча приняла подарок. В ее положении отказаться или задавать вопросы было бы просто нелепо.
* * *
Ночь наступила слишком быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы пленнице. Сон не шел к ней, и все время, пока шумел пир, она искала пути для побега, но, к несчастью, их не было.
Высокий терем сотника был самым красивым и недоступным сооружением, которое до сих пор приходилось видеть девушке. Узкие окна, в которые и так невозможно протиснуться, были закрыты полупрозрачной цветной слюдой и коваными решетками. Толстые дубовые двери запирались на засовы. А вокруг терема была расставлена стража.
Что ни говори, но сарай с пленниками охранялся хуже. Любава снова отчаянно пожалела, что попалась на глаза сотнику. Теперь ей наверняка предстоит целая неделя унижений, а возможно, даже побоев. После чего от нее, как от коровы в стаде, будут ждать приплода. Причем независимо от исхода кто-то будет недоволен. Или сотник — ее бесплодием, или его жена — наличием в доме соперницы, поэтому надеяться следовало только на себя.