Вернувшись к кровати, она протянула стаканы Ашоту и Альберту. Альберт осушил стакан одним глотком и потребовал ещё.
Умывшись и приодевшись, Таша, Ашот и Альберт направились в казино Премиум-сектора.
Здесь всё было сделано по высшему классу. Казино было совмещено с баром и рестораном, впрочем, в ресторане имелась только та еда, которую можно было есть за игровым столом, – суши, роллы и прочие блюда азиатской кухни, в которой японская, китайская и прочая гастрономия оказались смешаны в нечто невообразимое. Естественно, в больших количествах подавался дорогой алкоголь. Было сделано всё для того, чтобы посетитель совершенно не чувствовал хода времени. Воздух в казино был сухой и спёртый, в обычной ситуации здесь было бы накурено и дым стоял бы коромыслом, но в бункере действовал запрет на курение.
Люди сидели за барными стойками, карточными столами, рулетками. Играли не просто на деньги – здесь собрались люди, которых мало интересовали деньги, – а на элитные продуктовые карточки. Элитными здесь называли карточки на различного рода дорогие продукты: коньяки, вина, омары, устрицы, всего было не счесть. И посетителям было невдомёк, что, играя на продукты, они их же и поедали во время игры. Для здешней публики был важен сам процесс: азарт, предвкушение, радость победы. Они играли ради адреналина.
Кто-то сидел с ночи и уже еле мог двигаться, то и дело шире распахивая красные от усталости глаза и пытаясь подбодрить себя кофе, обильно сдобренный убойной дозой коньяка. Казино никогда не спало.
Звучала приятная музыка, в основном скрипки и духовые инструменты. На информационных стойках над баром транслировалось что-то о ночной вылазке, но звука не было – чтобы не отвлекать посетителей от игры.
Альберт знал, что у отца на семь часов назначено какое-то совещание с Элькиным. Сейчас уже одиннадцать, а от папы нет никаких вестей – значит, совещание затянулось. Это было даже хорошо, так отец может и не узнать про его ночные выходки.
Друг Ашот сейчас был у рулетки – проверял новую игровую теорию. Суть её заключалась в том, что нужно постоянно ставить на один и тот же цвет и в случае проигрыша удваивать ставку. Таша была с ним и, видимо, морально поддерживала его.
Таша… как же она была прекрасна! Её манящее упругое тело, кожа с золотистым отливом, длинные вьющиеся пепельно-чёрные волосы и бездонные изумрудно-зелёные глаза… Сегодня утром он чуть голову не потерял, хорошо, Ашот ничего не успел заметить.
Альберт заказал безалкогольный коктейль (совсем не хотелось напиваться с утра) и продолжил размышлять. И что она только нашла в Ашоте, он же ей не пара, да и с деньгами у него постоянно проблемы, две недели назад снова занимал денег у дяди Роберта, якобы на новый бизнес, а на самом деле в тот же вечер просадил все эти деньги в казино, проверяя новую комбинацию. Чем чаще Альберт видел Ашота в таком состоянии, тем отчётливее понимал, что он неудачник, который только и умеет, что жить за чужой счёт – теперь становилось понятно, что отец всё-таки был прав. Но Альберт надеялся, что Ашоту удастся выбраться из этой круговерти и стать новым человеком.
Они дружили с детства, маленький Альберт видел в Ашоте старшего брата. Пять лет назад, когда умерла мама, Ашот стал всё чаще брать взаймы, утверждая, что собрался открывать своё дело. Первое время это действительно было так, но потом он начал пропадать в казино, веря в свою удачу и каждый раз проклиная её, потому что ему не везло. Начал много пить и баловаться наркотой, менял девушек и машины, как перчатки, словно стараясь подальше убежать от себя, от своей потери. Альберт не винил Ашота, он его прекрасно понимал.
Внезапно от размышлений его отвлёк голос Таши:
– Скучаешь?
– Да, есть малость, – смутился Альберт.
– Мне тоже скучно. Здесь не так как в городе, атмосфера какая-то гнетущая, – пожаловалась Таша.
– А что здесь не так?
– Здесь мы как будто все заперты. Как на подводной лодке. Мой отец был подводником и рассказывал мне про это чувство. Это так непривычно, и мне хотелось бы, чтобы мы поскорее смогли отсюда выбраться.
Таша кивком указала на монитор, транслирующий новости. На мониторе картинки сменяли друг друга, звука не было, но имелась бегущая строка, отображавшая общую суть происходящего на экране. Это был выпуск новостей. Ползущие внизу экрана строки сообщали о пострадавших во время ночного рейда, о том, что природа вируса пока неясна, но профессор Цессарский делает всё возможное, чтобы её раскрыть, также была новость о госпитале для раненых, обустроенном в рублёвских особняках, находившихся неподалёку. Сообщалось также, что утром несколько раненых в неадекватном состоянии напали на медиков, однако были ликвидированы. По словам Цессарского, это позволяет сделать вывод, что на инкубационный период вируса влияет внутренняя сопротивляемость организма конкретного человека. Цессарский подчеркнул, что вирус требует дальнейших всесторонних исследований. Далее последовало официальное сообщение совета директоров холдинга «Славянский» о том, что бункер переходит в режим полной автономии, постояльцам запрещено покидать бункер вплоть до особого распоряжения совета, выходить на поверхность разрешалось только военным, которые несли дежурство на периметре, медикам и учёным.
Похоже, тех, кто находился в казино, подобные новости не волновали, только Таша выглядела испуганной, и Альберт вдруг остро понял, как она нуждается в его поддержке и защите – она была такой нежной и трепетной.
Внезапно вернулся Ашот. Не имело смысла спрашивать, как он сыграл, – всё было написано на его лице. Тем не менее Альберт осведомился.
– Продул, – услышал он привычный ответ.
Ашот заказал себе скотч [9] со льдом. Это было нарушением правила трёх «не», но Альберт не стал предостерегать друга. Ашот выпил «воду жизни» одним залпом и велел бармену повторить. Стало ясно, что в ближайшую четверть часа он будет заливать горечь поражения алкоголем.
Альберт даже не пытался ободрить друга. Он знал, что это закономерный этап его поведения в казино, где бы оно ни находилось: проиграется, выпьет несколько стаканов чего-нибудь крепкого и успокоится. Так было и в Монте-Карло, и в Лас-Вегасе, и в подпольных казино Нью-Йорка. Здесь отличие было только в том, что игра велась не на деньги, а на талоны, которые стали гарантом твоего завтра.
Особое коварство этого казино состояло в том, что даже те, кто выигрывал, успевали проесть почти весь свой выигрыш за игровым столом. Обыграть казино невозможно – оно всегда остаётся в выигрыше, но игроков это нисколько не печалило, они получали своё.
Осушив ещё несколько стаканов, Ашот предложил пойти в ресторан кавказской кухни. Те, кто обустраивал рестораны в Премиум-секторе, явно решили особо не заморачиваться и назвали свои заведения по направлениям кухни: азиатская, европейская, русская, кавказская, еврейская. Европейская кухня была сплошь итальянской, в русской подавали блюда кухонь всех славянских народов, но самой самобытной и тщательно представленной из всех была еврейская кухня. Все рестораны располагались в одном из блоков Премиум-сектора. Туда троица и отправилась.