В этот же вечер «Наутилус», плывший по поверхности моря, приблизился под 21°30' северной широты к аравийскому берегу. Я увидел Джедду, важный торговый пункт, ведущий оживленный обмен с Египтом, Сирией, Турцией и Индией. С того расстояния, на котором мы находились, я довольно отчетливо различал городские постройки, корабли, пришвартованные к набережным и отстаивавшиеся на рейде, так как низкая осадка не позволяла им причаливать к берегу.
Склоняющееся к закату солнце заливало светом белые городские здания, и они ослепительно сверкали.
В стороне от города расположились деревянные и тростниковые хижины оседлых бедуинов.
Но вскоре Джедда скрылась в ночном мраке, и «Наутилус» погрузился в слегка фосфоресцирующую воду.
Назавтра, 10 февраля, всплыв на поверхность, мы увидели невдалеке от нас много кораблей, и «Наутилус» поспешил снова погрузиться в воду. Но в полдень, в момент производства обычных наблюдений, море оказалось пустынным, и «Наутилус» снова мог подняться на его поверхность.
Я вышел на палубу в сопровождении Неда Ленда и Конселя.
На востоке в туманном мареве чуть виднелся контур низменного берега.
Облокотившись о дно шлюпки, мы болтали о всякой всячине, вдруг Нед Ленд вытянул руку и, указывая на какую-то точку моря, спросил меня:
— Вы ничего там не видите, господин профессор?
— Нет, — ответил я. — Вы ведь знаете, что я не такой дальнозоркий, как вы!
— Глядите внимательно, настаивал Нед, — там по штирборту, впереди, неужели вы не видите какой-то движущийся предмет?
— В самом деле? — сказал я, присмотревшись внимательней — я вижу какое-то длинное черноватое тело на поверхности моря.
— Еще один «Наутилус»? — спросил Консель.
— Нет, — ответил канадец, — но я вряд ли ошибусь, если скажу, что это какое-то морское животное.
— Разве в Красном море водятся киты? — спросил Консель.
— Изредка встречаются, — ответил я.
И в самом деле, продолговатое черное тело находилось не больше чем в миле расстояния от нас. Оно производило издали впечатление выступающей из моря большой скалы. Но что это было в действительности, я пока не мог определить.
— Нет, это не кит, — заметил Нед Ленд, не спускавший ни на секунду глаз с животного. — Киты — мои старые знакомые, и я хорошо знаю все их повадки.
— Подождем, — предложил Консель. — «Наутилус» направляется в ту сторону, и через несколько минут мы узнаем, что это такое.
— Ага! Оно движется… Оно ныряет! — воскликнул Нед Ленд. — Тысяча чертей! Что бы это могло быть? У него нет раздвоенного хвоста, как у китов или кашалотов, а его плавники похожи па обрубки конечностей!
— Но… — начал я.
— Глядите, — прервал меня канадец, — оно поворачивается на спину, грудью кверху.
— Да это какая-то сирена-обольстительница! — рассмеялся Консель.
Слова Конселя сразу натолкнули меня на правильный, путь. Я понял, что мы видели перед собой представителя отряда сирен, о которых сложилась легенда, что они полуженщины, полурыбы,
— Нет, — сказал я Конселю, — это не сирена, а другое редкое животное из того же отряда. Это дюгонь.
Тем временем Нед Ленд продолжал разглядывать животное. Его глаза блестели от жадности. Можно было подумать, что од ждет только случая броситься в море, чтобы напасть на дюгоня.
— Ах, господин профессор, — воскликнул он дрожащим от волнения голосом, — мне никогда еще не приходилось охотиться за такой штукой!
В этих словах сказался весь характер Неда Ленда. На палубу вышел капитан Немо. Он увидел дюгоня и, бросив взгляд на канадца, понял сжигавшее его нетерпение. Он обратился к Неду Ленду:
— Если бы у вас сейчас был гарпун, мистер Ленд, верно, он жег бы вам руку?
— Совершенно верно, капитан.
— И вы не отказались бы на денек вернуться к своей профессии гарпунщика и увеличить еще одной победой список своих охотничьих успехов?
— С удовольствием сделал бы это!
— Что ж, действуйте!
— Спасибо, капитан, — сказал Нед Ленд. Глаза у него разгорелись.
— Только одно условие: бить без промаха! Предупреждаю, что это в ваших же интересах.
— Разве дюгонь такое опасное животное? — спросил я. Канадец пренебрежительно пожал плечами.
— Да, — ответил капитан. — Бывает, что это животное бросается на охотников и опрокидывает их лодку. Но для мистера Ленда эта опасность не страшна. У него меткий глаз и верная рука. Я рекомендовал ему не промахнуться не столько из-за опасности, сколько потому, что мясо дюгоня — лакомое блюдо, а мистер Ленд, сколько мне известно, непрочь полакомиться.
— Вот как! — воскликнул канадец. — Это животное, кроме всего прочего, еще и вкусное!
- Да, мистер Ленд. Его мясо по вкусу ничем не отличается от говядины, и в Меланезии оно украшает собой царские столы. За дюгонем в последнее время так яростно охотятся, что, так же как его родич — ламантин, он, вероятно, быстро исчезнет.
— В таком случае, капитан, — серьезно сказал Консель, — может быть, не следует охотиться за этим, дюгонем? Что, если это последний экземпляр? Тогда его нужно сохранить в интересах науки.
— Возможно, что это и так, — возразил канадец, — но в интересах кулинарии необходимо поохотиться за ним!
— Действуйте, мистер Ленд, — повторил капитан Немо.
Семь человек из команды «Наутилуса» поднялись в эту минуту на палубу. Они были, по обыкновению, молчаливы и невозмутимы. Один из них нес гарпун с веревкой, какие употребляются на китобойных судах.
Шлюпку спустили на воду, шесть гребцов заняли в ней места, рулевой встал за руль. Нед Ленд, Консель и я уселись на корме шлюпки.
— Разве вы не поедете с нами, капитан? — спросил я.
— Нет, профессор. Желаю вам успеха.
Шлюпка отчалила от борта и, увлекаемая вперед шестью гребцами, быстро поплыла к дюгоню, видневшемуся в двух милях от «Наутилуса».
Приблизившись к нему на несколько кабельтовов, гребцы замедлили движения и совершенно бесшумно опускали теперь весла в воду.
Вооружившись гарпуном, Нед Ленд встал на носу.
Китобойный гарпун обычно привязан к очень длинной и прочной веревке, которая легко разматывается, как только раненое животное натягивает ее. Но на этот раз веревка была совсем короткой — едва в двадцать метров длиной, — и второй конец ее был привязан к пустому бочонку, который должен был указывать, в каком направлении плывет под водой раненое животное.
Я также встал на ноги и рассматривал противника канадца. Дюгонь был очень похож на ламантина. Его продолговатое тело оканчивалось длинным хвостом, а боковые плавники — настоящими пальцами. Отличие дюгоня от ламантина заключается в том, что его верхняя челюсть вооружена двумя клыками, длинными и острыми, настоящими бивнями.