– Опять воровку задержали? – от порога определился он.
Растерянный сержант отрицательно мотнул головой.
– Да эти идиоты! Ничего доверить нельзя… – невнятно объяснился он.
Схвативший всё с полуслова подполковник испытующе глянул на ЧОНовцев.
– Ничего при ней не нашли! Да и какая из неё карманница, – один из ЧОНовцев с вызовом показал на Аришкины украшения. – Выходит, в этот раз ошибочка вышла!
Разгневанная Аришка выступила вперёд.
– Официально заявляю, что ваш подчиненный «крышует» вымогателей! – выпалила она. – И предупреждаю, что если вы не разберётесь, я этого так не спущу!
Подполковник нахмурился. Гневно оглядел опросоволосившегося сержанта. Принюхался:
– Пил, что ли? И в чём это у тебя брюки и куртка?
– Ни грамма, – сержант для убедительности выдохнул. – Эта оглашенная бутылкой меня огрела, когда задерживали. Разбилась и вот брызги…
– Бутылкой? Работника милиции при задержании?! – от возбуждения в безупречной речи подполковника пробился кавказский акцент.
– Так точно!
– По голове, конечно, попала?!
– Да вроде… – замешкался непонятливый сержант.
– Видели! Видели! Как раз по голове и целила, – нашёлся более смекалистый небритый.
Аринка побагровела.
– Что ж ты врёшь-то, козёл?! – закричала она.
– Теперь всё ясно! – решительно оборвал препирательства подполковник. – Значит, вы все трое со мной на инструктаж. А преступница пока пусть здесь!
Он повелительно кивнул ЧОНовцам и вслед за остальными вышел на крыльцо. Аринка осталась в комнате с двумя стариками. Умоляюще посмотрела.
– Отсюда не сбежишь, дочка. Заднего выхода нет, – сочувственно протянул один из них. – Может, есть кому помочь?
Он намекающе показал на мобильник. Аринка благодарно кивнула. Торопясь, разблокировала, нажала нужную кнопку. Перебирая от нетерпения сапожками, дождалась ответа.
– Мамочка! – закричала она всполошено. – Меня в ментовку забрали возле метро. Тут… – она вопросительно вскинула подбородок.
– Опорный пункт, – подсказал ЧОНовец.
– Опорный пункт с надписью «Лоськово»… Да козлы! Придумали, будто я…
Сбиваясь, рассказала о случившемся.
– Как добраться? Сейчас спрошу, – Аринка вопросительно вздёрнула подбородок.
– Сюда ей бесполезно. Тебя сейчас в отделение на Прохоровку повезут. Туда пусть мать и приезжает. Только, – ЧОНовец зашуршал пальцами, – скажи, чтоб деньжат побольше прихватила.
* * *
Полчаса ошалелая Беата пробивалась по пробкам на таинственную Прохоровку, непрестанно пытаясь связаться с кем-либо из знакомых. Но, видно, время выдалось неудачное, – Гулевский летел в самолёте на Москву, а другие, на чью помощь она могла рассчитывать, оказывались либо за границей, либо вне зоны действия сети.
Уже когда парковалась поблизости от отделения милиции, объявился Гулевский. Только что приземлился в Домодедово. Выслушав Беату, коротко бросил: «Получаю багаж и выезжаю».
Звонок принес Беате облегчение. Она не одна. Илья мчится на выручку. Всё-таки женщине, даже самой отважной, нужно надёжное плечо.
В отделение Беату пропустили не сразу. Постовой долго уточнял, по чьему вызову она прибыла. Потом с кем-то связывался по внутренней связи. Наконец предложил подняться на второй этаж к начальнику отделения.
Проходя мимо дежурной части, Беата краем глаза увидела деревянную решетку, к которой изнутри прижалась лицом тучная армянка. Она что-то гортанно кричала, обращаясь к дежурному. А в глубине камеры, на скамье, угадывалась съежившаяся фигурка Аринки. При виде дочи, сжавшейся затравленным зверьком, сердце Беаты, и без того колотящееся, забилось исступленно.
Боясь пересечься с дочуркой глазами, она, рискуя сломать каблуки, устремилась вверх по лестнице. Добежала до кабинета «Начальник отделения», с силой рванула дверь.
За большим столом у окна стройный кавказец в погонах подполковника милиции что-то оживленно втолковывал притулившемуся сбоку мрачному пожилому армянину. Рядом, за крохотным столиком, русоголовый сержант милиции тяжко корпел над листом бумаги, покусывая крохотную авторучку.
Все трое вскинули головы.
– Я – мать Арины Серебрянской. Почему моя дочь в камере, да еще с какой-то преступницей?! – выпалила Беата.
– Кого это ты преступницей?! – вскинулся, было, армянин, но подполковник требовательно поднял ладонь.
– Почему врываетесь? Видите же – заняты! – недовольно произнес он. – Освободимся с этим – пригласим следующего. Идите пока.
Он сделал выпроваживающее движение кистью. Беата неохотно вышла. Принялась расхаживать по пустынному коридору. Минут через пятнадцать вывалился взмокший армянин.
– Совсем у людей совесть пропала, – пожаловался он Беате. – Сначала кражу придумали, а теперь говорят, – плати десять тысяч евро. И в карман смотрят, будто при себе ношу. Совсем от жадности сдурели, слушай!
– Так у вас тоже?! – вскинулась Беата. – Может, тогда вместе в прокуратуру?
Армянин шарахнулся в сторону.
– Э-э! Думай что говоришь, женщина!
Ухватившись за перила, грузным шагом принялся спускаться.
Решительно выдохнув, Беата вернулась в кабинет. На сей раз подполковник оглядел визитёршу внимательным, цепким глазом. Оценил распахнутое, отороченное лисой, тонкой кожи зимнее пальто, крупное ожерелье на шее и увесистые, покачивающиеся в такт движениям серьги из того же гарнитура. С наслаждением ощутил тонкий аромат духов. С появившейся сочувственной улыбкой указал на освободившееся место.
– Повторяю, я – мать. Хочу знать, что здесь происходит! – Беата подсела к столу.
Подполковник погрустнел.
– Ваша дочь обвиняется в вооруженном нападении на сотрудника милиции, – печально сообщил он. – Ударила с размаху бутылкой по голове. Едва не изувечила.
Он ткнул в сержанта, который, закончив тяжкий писарский труд, поднялся с листом в руке.
Беата подошла к верзиле. Оглядела снизу.
– Это вас-то она ударила по голове? Да ей на табуретку встать пришлось бы, – усомнилась она. – И где, кстати, кровь?
Сержант смущённо отвел глаза. Подполковник выдернул у него рапорт.
– Кровь – это по-разному. Бывает, что и невидная, – невнятно объяснился он. – А динамика нападений вообще непредсказуемая. Скажем, наш изогнулся, а ваша как раз на цыпочки поднялась… Проведём экспертизу, и всё подтвердится.
Кивком головы отпустил сержанта. Дождался, когда тот выйдет.
– Главное, свидетели есть. Зафиксировано, – показал он мимоходом рапорт.