– Что поделаешь, Крейг, – пожал плечами Ледников. – Знаете, в одной знаменитой русской книжке герой честно признается: да, я не люблю пролетариат. Так вот – я не люблю начальников. Потому что большинство из них хочет видеть в тебе не человека, а слугу, который должен быть во всем с ними согласен…
– Видимо, вам приходилось трудно на службе?
– Все мои служебные опыты заканчивались одинаково. Сначала начальство какое-то время терпело меня, потому как я приносил кое-какую пользу. А потом терпение заканчивалось. Причем сначала у меня. И начальство это видело. Ну и потом становилось ясно, что кто-то должен уйти. Не начальник же, согласитесь!
– Так можно вести себя, пока ты молод, – задумчиво сказал Вудгейт. – А когда на тебя обрушивается старость и надо думать о пенсии…
– Что-то случилось, Крейг? – счел нужным еще раз осведомиться Ледников.
– Вы знаете, что я сегодня прочитал в газете… Вот послушайте. «Повышение температуры и более засушливый климат в первую очередь ударят по нежным весенним цветам – золотистым нарциссам, белым подснежникам и синим диким английским гиацинтам, которые сейчас на протяжении всей весны в изобилии украшают собой британские парки, леса и пустоши…». Как вам это нравится? И дальше… «Следующими жертвами потепления биологи называют английские розы, буки и дубы». Вы знаете, я очень люблю гиацинты…
– Может, это только слухи? – попробовал утешить его Ледников.
– Увы, это доклад ученых. «Люди смогут выращивать у себя в садах тропические фруктовые деревья, но будут вынуждены и бороться с новыми видами сорняков», – говорится там. Зато погода даст возможность для распространения оливковых деревьев и пальм…
В это время мимо них прошли несколько нахохлившихся «паков», закутанных в шарфы. «Паками» Модест называл пакистанцев. Им пальмы и оливы будут только в радость. Вудгейт проследил за взглядом Ледникова и понимающе покачал головой.
– Слава богу, я до этого не доживу.
Он отложил газету в сторону.
– А теперь к делу, Валентин. Не то вы подумаете, что старик может только вздыхать и охать по поводу гиацинтов! Кое-какую информацию мне удалось раздобыть… С кого начнем?
– Давайте с журналиста, Крейг.
– Судя по тому, что рассказали мои агенты, он действительно отравился газом. Пьян он был чудовищно. В таком состоянии могло случиться что угодно.
– А нет ли следов пребывания в квартире других лиц?
– Никаких. Соседи ничего особенного не слышали. Если кто-то и был, то он очень грамотно замел все следы.
Вудгейт помолчал.
– Правда, один из моих людей, живущий как раз рядом с домом Кросби, видел поздно вечером неподалеку машину, к которой подбежал человек с длинными белыми волосами, уселся в нее и уехал на большой скорости… Вам это о чем-то говорит?
Ледников не стал спешить с ответом. Опять Беловолосый! Если это тот самый, значит, после неудачного разговора с Кросби в баре он навестил его дома… Рассказывать об этом Вудгейту? Но тогда надо рассказывать и о вчерашнем нападении у «Бельведера». Как он отнесется к этому? Он может подумать, что дело слишком серьезное, чтобы заниматься им, не ставя в известность полицию…
– Нет, Крейг, мне это ни о чем не говорит. Может быть, этот беловолосый спешил к жене от любовницы? Кто знает?
– Просто такие вещи стоит запоминать. Вдруг он встретится на вашем пути еще раз, и тогда уже можно будет считать, что это не случайность.
Ледников кивнул в знак согласия – спорить тут было не с чем.
– А теперь о вашем молодом соотечественнике. Он занимал роскошную квартиру, о которой моя дочь не может даже мечтать… В его квартире время от времени появлялись люди из России разной степени подозрительности. Среди них было много весьма эффектных девушек.
– Наши миллионеры не любят отказывать себе в чем-либо, – пожал плечами Ледников.
– Да, в этом мы убедились. Некоторое время назад у него сменилась экономка. Прежняя вдруг тяжело заболела и вернулась в Россию. Появилась новая, тоже из России. Ее зовут Валерия. Молодая женщина с темными волосами, всегда строго и элегантно одетая, очень деловитая и пунктуальная. Похоже, Муромский ей во всем доверял…
– А как насчет интимных отношений? – поинтересовался Ледников. – Молодые люди определенного склада питают слабость к женщинам, которые старше их по возрасту. А Рафа Муромский был явно обделен вниманием своей испанской матери.
– Об этом ничего не могу сказать, – пожал плечами Вудгейт. – Валерия ведет хозяйство, практически нигде не появляется. Но недавно у дома Муромского заметили мужчину, одетого как рок-музыкант… с длинными, почти белыми волосами…
Вудгейт сделал многозначительную паузу и принялся подчеркнуто внимательно следить за пируэтами уток на глади озера. Потом он повернулся к Ледникову и с интересом посмотрел на него: как, мол, впечатлило?
Ледников согласно покивал головой: мол, оценил. Очень даже оценил!
– Крейг, сугубо профессиональный вопрос – кто он, этот ваш агент?
– Он из числа обслуживающего персонала этого дома.
– Как удачно получилось.
– Сорок лет работы в полиции что-то дают, – философски заметил Вудгейт.
– А эта Валерия – тот самый человек, который сейчас отвечает на все звонки в квартиру Муромского… – задумчиво протянул Ледников. – И утверждает, что он убыл в неизвестном направлении…
– Да. И еще она говорит, что у нее нет с ним никакой связи. И что раньше он тоже, случалось, пропадал на какой-то срок. А потом объявлялся как ни в чем не бывало. Видимо, Валентин, у него такое хобби.
– Вы думаете, полиция вообще не интересовалась этим делом?
– Им сейчас вполне хватает полония. А тут – ни заявлений, ни обращений. Его мать в Испании тоже не проявляет никакого беспокойства. Переживали только ваш друг лорд Лоутон и этот бедняга Кросби.
– Лорда Лоутона я позавчера увидел первый раз в жизни, – зачем-то стал оправдываться Ледников. – Так что назвать его моим другом вряд ли можно.
Вудгейт насмешливо посмотрел на него, а потом подмигнул. Из чего можно было сделать вывод, что старина Крейг кое-что уже разнюхал.
– Кстати, Валентин, хочу вас сразу предупредить… У нас тут иметь дело с лордами – радость небольшая. Слишком много привходящих обстоятельств и соображений. Это во-первых.
– А во-вторых?
– А во-вторых, это специфические люди.
– С голубой кровью?
– Нет, кровь у них обычная, красная. Но у них все-таки свое особое восприятие жизни. И когда имеешь с ними дело, надо это не забывать.
– Я так понимаю, вам приходилось садиться в свое время какому-то лорду на хвост?
Вудгейт посмотрел на него со снисходительной улыбкой.
– Я занимался делом лорда Лугана.