Мы лежали обнявшись, и мир вокруг обретал ясность. И шепот мыслей затихал, но в нем уже не было надобности, как и в словах. Лишь руки Терри продолжали гладить меня — нежно, благодарно, встречая ответную ласку моих рук.
Было тихо, так тихо, как не могло быть на Земле двадцатого века. Тише, чем в нашем доме на Сомате, тише, чем в дворце императора Тара.
— Сережка, — прошептала Терри. — Этот набор… инь и ян, он подействовал бы на любого? На какую угодно пару?
— На тех, кто любит друг друга, — так же негромко ответил я. — Он не приворотное зелье… этим и страшен. Мы могли понять, что не любим друг друга.
— Мы любим, — Терри уткнулась мне в плечо. Прошла минута, прежде чем я понял — она спит. Подарок Михаила вымотал нас до предела. Я осторожно поправил одеяло, потом глянул на экран. Три часа ночи.
Странно — я понял то, что было раньше лишь словами. Я действительно любил Терри всегда.
Еще до нашей встречи в ночном парке Алма-Аты.
Прежде, чем я понял слово любовь.
Всегда.
Я ждал и любил ее всегда.
— Наверное, надо было попрощаться, — озабоченно сказала Терри, когда наш флаер набрал высоту. — Такой обаятельный человек!
— Он бывший роддер. Их мораль поощряла уходы без предупреждения, — сонно пробормотал я, наблюдая за Лансом. Он вел флаер явно куда-то к горам… Хотел же встать пораньше и поговорить с ним — не вышло. Заснуть удалось лишь под утро.
— Ланс, куда мы летим?
— Мне сообщили точку в горах, где приземлится катер. На этой посудине, — Ланс стукнул кулаком по прозрачной стенке кабины, — за пределы атмосферы не выбраться.
— А разве катер не мог приземлиться в городе?
— Мог.
Я посмотрел на Терри, склонившуюся к моему плечу. Потом вздохнул и сказал Лансу:
— Паршивая у тебя контора, старик. Подленькая. Не догадываешься, куда мы летим?
— Куда?
— На место посадки Белого Рейдера. Туда, где находилась кварковая бомба. Где мы спасали Землю.
Ланс обернулся, потом глянул на приборы, на экран, где светилась зеленая ниточка курса. И выругался.
— Ого. Делаешь успехи. Но не при Терри, Ланс.
— Сошлю… в дальний гарнизон… — не открывая глаз, пообещала Терри. И дернулась: — Так мы летим туда?
— Психологическое давление. Это в духе Сеятелей.
Ланс виновато спросил:
— Принц, мне связаться… с ними? Потребовать другой точки для взлета?
— Нет. Нас не должны вывести из равновесия.
— Хорошо… Я не сообразил, в чем дело, принц. Клянусь. Просто не хочу возвращаться туда, где погиб наш Данька.
— Он же выжил? — Глаза Терри удивленно распахнулись.
— Наш юнга погиб, Терри, — сказал я. — Его собрали заново… но он почти ничего не помнил о своих приключениях.
— Да, ты рассказывал.
Я промолчал. Для Терри Данька был просто случайным эпизодом в одиссее звездолета «Терра». Для нас с Лансом мальчишка был членом экипажа, другом, дравшимся рядом с нами — и убитым на наших глазах. Увы, воскрешение удавалось лишь Христу, да и то с папиной помощью. Я почти с удовольствием повторил про себя кощунственную фразу. Не верю в богов. Дрянными богами оказались Сеятели… а других придумывать не стоит.
— Вон катер, — тихо сказал Ланс. — Попросим его взлететь сразу же.
Внизу, на свежей горной траве, белел корпус маленького орбитального катера. Рядом стоял пилот и… я с трудом поверил своим глазам — курил! Ни черта себе! Табак еще в ходу.
Передо мной вдруг прокрутилась вся последовательность будущих событий. Я выклянчиваю у пилота сигарету… сигару… папиросу… Мы стоим у катера, травимся никотином, ведя вежливый разговор, глядя с гор на далекие сады Алма-Аты. И пилот мимоходом вставляет в разговор полубессмысленные фразы-ловушки, перенастраивающие мою психику на нужный Сеятелям лад. А в сигарете кроме табака еще какая-нибудь дрянь…
Не дождетесь. Я ехидно ухмыльнулся. Слава Богу, вот уже пять лет как не курю.
— Знаешь, Ланс, — почти весело сказал я, — наверняка старт отложится минут на пятнадцать. Нам придется походить вокруг катера, посидеть на травке…
— Вряд ли, — с сомнением сказал Ланс.
Конечно же, прав оказался я.
* * *
Станция проекта «Сеятели» располагалась на стационарной орбите. Для современного катера с гравикомпенсаторами и аннигиляционными двигателями путь в двадцать пять тысяч восемьсот километров занимает от силы пятнадцать минут.
Нас везли к станции почти час. Вначале катер начал медленный, чудовищно энергоемкий разгон над поверхностью Земли. Мы прошли над Египтом — треугольные тени пирамид лежали на желтом песке, как и тысячи лет назад. Потом пилот сообщил, что мы проходим над экватором, а я осведомился, не запланирована ли экскурсия над Антарктидой.
Через полминуты — видимо, пилот переговорил с начальством — показуха кончилась, и катер пошел к станции. Но и это оказалось не слишком быстрым делом.
Станцию «Сеятели» окружало не меньше трех «поясов безопасности». Название вполне условное: по сути, каждый «пояс» был сферой из множества автономных и взаимодействующих между собой боевых станций. Некоторые, как любезно сообщил пилот, не превышали размерами теннисного мяча. Другие достигали сотни метров. И вся эта армада запрашивала у нашего катера коды, пароли, разрешения на вход в очередную зону безопасности, досматривала содержимое катера.
Больше всего меня потряс тускло-серый шарик, похожий на первый земной спутник с ободранными антеннами. Он вплыл в наш катер через обшивку, при этом слегка затуманившись и потеряв контрастность, затем снова стал четким, материальным. Шарик медленно проплыл по пассажирскому отсеку катера, заглянул в грузовой — дверь перед ним раскрылась судорожным рывком — и скрылся в кабине пилота. Как сказал мне Ланс, досмотровой зонд использовал для проникновения сквозь броню «темпоральное прерывание». Он прошел сквозь обшивку катера, нырнув в иную секунду, когда катера в этой точке пространства еще не было.
Кажется, я даже задремал, утомленный демонстрацией могущества проекта «Сеятели». Наверное, это даже не спектакль, рассчитанный на нас с Терри, а стандартные меры безопасности. Но было в них что-то натужно-демонстративное, похожее на военные парады в тоталитарных странах двадцатого века. А я и без того не сомневался в надежности обороны станции. Уж если стереотипные Храмы на планетах хроноколоний были неуязвимы для любого оружия — то чего же ожидать от главной базы «храмников»…